Мы всегда жили бедно, но весело: почти каждый вечер отец, вернувшись со смены, зазывал в гости дружков со всех окрестностей, и мать до глубокой ночи громко смеялась, мешая нам с братом спать.Но брат был на десять лет старше — он собирался и уходил, и иногда не показывался дома неделями. Он хорошо учился, но школу так и не окончил: не успел — за два месяца до выпускных экзаменов попал под машину, когда бежал на тренировку по футболу. Я уже почти не помню его лица, но брат был хорошим. Через полгода, в ноябре, на пустыре насмерть замерз отец.И только я прижилась здесь, как сорняк, и, чтобы не замечать паутину в углах, пожелтевшие столетние обои, облезшую краску на подоконнике, нищету и беспросвет, все витаю где-то в неведомых мирах.А все уходят и бросают меня. Ви бросает.Если я сейчас поддамся этой боли, меня просто разорвет — выпятив вечно обкусанную окровавленную губу, я часто дышу и пялюсь сквозь стекло во двор.В окне четвертого этажа панельной пятиэтажки зацвел кактус. На подоконнике третьего появилась новая ваза. На втором — деревянную раму сменили на пластиковую.Кто-то настойчиво стучит по входной двери, Валя бубнит под нос проклятия и шаркает в прихожую.— Валентин Петрович! Добрый день! Таня где? — раздается спокойный и приятный голос тети Анжелы, как только щелкает старый замок.— Да дома вон! — шамкает Валька и недовольно продолжает: — Танька, Танька… за***ли…Я слетаю с подоконника, гремлю шпингалетом и нос к носу сталкиваюсь с Ви — она виновато топчется в проеме, из-за ее плеча выглядывает миниатюрная тетя Анжела.— Девочки! — Она подталкивает Ви в спину и проходит следом. — Пора мириться!Вместе с ними в комнату вплывает шлейф умопомрачительных нежных духов, с грохотом вкатываются чемоданы, материализуется пакет со съестным в белом контейнере из пенопласта.— Так, здесь вам покушать. — Тетя Анжела оставляет пакет на полированном столе, если верить наклейке снизу — семидесятого года сборки, и приказывает: — Вика, что ты мнешься, а ну, присядь!Ви послушно опускается на скрипнувший пружинами диван, я молча сажусь рядом.— Такой дружбой нужно дорожить, глупые дети! Миритесь сейчас же! — Тетя Анжела выходит из комнаты, но оборачивается на пороге: — Не теряйте времени, сходите сегодня куда-нибудь. После отъезда Вики такая возможность представится вам еще не скоро!***Спустя двадцать минут роллы из контейнера съедены, дежурные извинения, которых для Ви оказалось достаточно, сказаны, и она выгружает из чемоданов свои самые лучшие наряды и складирует их в мой шкаф без одной дверки.— Солнышко, как ни прискорбно осознавать, но на тебе все эти вещи смотрятся гораздо круче! — Ви заправляет за уши светлые локоны. — Поэтому я от всего сердца… от всего сердца — поняла? — дарю их тебе. Я все равно не увезу с собой все это.Я наблюдаю за Ви со своего дивана. Скоро видеть ее каждый день, выпадая из неприглядной реальности, я и вправду уже не смогу. Она останется лишь в моей памяти, откуда через годы будет возвращаться ко мне ярким, как солнечный луч, воспоминанием о сопливой юности, забытыми мечтами. А прямо сейчас я глотаю слезы.— Прости меня, Ви… — говорю глухо. — Прости, что разоралась… Я так не хочу, чтобы ты уезжала. Я так боюсь…Она роняет из рук новехонькие синие джинсы с биркой, прыгает на диван и бросается ко мне с объятиями. Истерим мы долго — Ви — во весь голос, я — молча — до тех пор, пока мобильник Ви не испускает звонкую трель.— Это Че… — виновато шепчет Ви и шмыгает носом. — Он тоже хотел провести этот вечер со мной. Может, потусуемся вместе?***