«Это яд скорполиуса. Убивает мгновенно — несколько секунд и
останавливается сердце, действует даже на вурд. Лёгкая и быстрая
смерть. Для врагов и, возможно, когда-нибудь для меня».
Я слишком хорошо знал Инесс. Она это сделает, а скорее сделала
уже.
Беспокоили меня и Арнгейеры. Отец велел забыть и никогда не
упоминать, кто они такие. Это могло значить только одно. Они
непросто шпионы метрополии, их завербовали и теперь они делают то,
что нужно императору. Они двойные агенты, конечно Михаил Алексеевич
не мог упустить возможности перетянуть вражеских шпионов на свою
сторону.
Происходило ли это в будущем? Этого я знать не мог, но чутьё мне
подсказывало, что здесь я ничего не изменил. Возможно, просто
ускорил неминуемое. Иначе бы война с Метрополией началась куда
раньше, а семья императора погибла после ритуала чернокнижников. Но
они не погибли, к тому же наши чародеи очень быстро загнали тёмное
божество обратно. Значит, они знали и были готовы.
Но вот только к катастрофе Славия никак не была готова. Скорее
потому, что и сами Арнгейеры не знали о том, что готовят их
хозяева.
Тяжёлые раздумья и непростой день вконец вымотали меня, и я
провалился в тяжёлый, полный кошмаров сон. И ночью мне снилась
Инесс.
На следующий день я не поехал в школу. Вместе с отцом мы
отправились в городской следственный отдел. Но каково было наше
удивление, когда там выяснилось, что Глеб Быстрицкий опередил нас
на час, явился и чистосердечно во всём сознался.
Как я и опасался, Глеб не выдал Григанского-старшего. А
следствие конечно же с радостью приняло его признание. Ещё бы,
можно закрывать дело и передавать в суд.
Но и всё же им пришлось принять мой шар памяти, а отец твёрдо
настоял на дальнейшем разбирательстве. Конечно же, он требовал,
чтобы допросили, а после привлекли к ответственности и Родомира
Григанского.
Наш следственный отдел не мог нам в этом отказать. Следователь,
занимавшийся моим делом, заверил нас, что немедленно отправит в
княжество Капрос несколько уполномоченных людей, которые и допросят
Родомира Григанского, а Быстрицкого допросят повторно, учитывая
вскрывшиеся обстоятельства.
Но чуяло моё сердце, что допрос Родомира ни к чему не приведёт,
как и дальнейшее расследование. Если Глеб не передумает, если он не
сознается, на этом всё и закончится. И у нас кроме моих слов и
уверенности, что я прав, никаких других доказательств больше
нет.