— Ты ведёшь себя странно.
— Разве? — отец изобразил недоумение.
Я промолчал, а отец как-то замешкался, взглянул себе под ноги,
он явно собирался что-то сказать.
— Я вот что подумал, — начал он, — вурд, твой секундант, он ведь
тоже был в курсе, что графиня забрала чернокнижника.
— Я не знаю, — жёстко ответил я, внутренне напрягшись.
— А куда он ушёл после дуэли, ты часом не знаешь? — словно бы
невзначай спросил он.
Что он хочет, я сразу понял. Но стратегию разговора всё же
выбрал странную — решил вдруг со мной по-доброму. Наверное,
всё-таки мать уже успела с ним поговорить. Или он сам до этого
дошёл: мол, с напором не выходит меня разговорить, значит, надо
попробовать ласково и с хитростью.
Но, как бы мне хотелось, я ему ничего рассказать не мог. Да и
узнай отец всю правду о том, что я наделал, его бы приступ хватил,
а это никак не входило в мои планы.
— Я не знаю, куда он ушёл, — ответил я, — честно говоря, я
думал, что он среди тех, кто покончил с собой вместе с
графиней.
— Нет, не думаю, что он там был. Но знаешь, что думаю — если бы
мы знали где он, мы бы могли его выдать, и тогда бы окончательно
сняли с себя подозрения Тайной канцелярии. Мне бы очень не
хотелось, чтобы, когда станет известно, что он был твоим
секундантом, они вернулись и снова устроили нам допрос.
Я нахмурился:
— Но, если они его поймают, он ведь может меня выдать.
— Не обязательно, он может поступить, как и графиня Фонберг. Я
почему-то уверен, что он так поступит. Да и не факт, что Тайная
канцелярия найдёт его живым. Просто если мы этого не сделаем, они
могут решить, что мы нарочно скрыли эту информацию, осознанно
скрывали преступника. Это чревато. По сути, у нас нет выбора, мы
должны как можно скорее сообщить о нём.
— Я всё равно не знаю, где он, — пожал я плечами.
— Тебя будут допрашивать, — отец отошёл от стратегии доброго
родителя, и вновь стал серьёзным.
Я развёл руками:
— Пусть допрашивают, мне им нечего сказать.
— Ты уверен? — отец сузил глаза, вперив в меня придирчивый
изучающий взгляд. Не дождавшись ответа, отец добавил: — Они ведь
могут потребовать допрос под зельем правды и если...
— Мы не обязаны соглашаться, я знаю законы.
Отец издал тяжелы вздох, какое-то время молчали, я видел, что
разговор не кончен и не понимал, почему отец тянет резину.
— Я вот что ещё хотел сказать, — осторожно начал отец, снова
заставив меня напрячься. — Милана Арнгейр — я знаю, что она тебе
нравится, но учитывая обстоятельства, мне бы не хотелось...