И дело здесь не столько в вашей безопасности или престиже факультета, который и без того в последние годы… кхм… оставляет желать лучшего, с чем некоторые из вас наверняка уже столкнулись. Причина заключается в том, что смерть не терпит неуважения. Мир мертвых жесток, не стоит заводить врагов на территории, где вам предстоит работать. Все понятно?.. Тогда открываем учебники на странице три.
Тишина в аудитории прервалась шорохом страниц.
* * *
Остальные занятия тоже оказались вводными. История магии, теория заклинаний и общий курс боевой магии. Последний очень порадовал Эла, который только об этом и говорил, пока они шли на обед в столовую.
Народа там оказалось больше вчерашнего — вернулись старшекурсники.
— Эй, труполюбы, это не ваше место, — раздалось внезапно, когда они собирались занять свободный столик в центре зала. — Вон там ваше кладбище, — парень с наглой физиономией, сидящий за соседним столиком, указал в угол зала. Миларисса невольно повернула голову туда, куда он указывал. Угол чернел мантиями некромантов. Только сейчас она заметила, что они попали в «красную» зону, заполненную боевыми магами. Редкими вкраплениями среди них зеленели мантии целителей.
В следующее мгновение на голову наглеца перевернулась тарелка супа.
— Приятного аппетита, — произнес Эл.
Облитый боевик ошалело вытаращил глаза, с ушей свисали капустные пряди, на макушке белели кубики картошки вперемешку с кусочками моркови. Загремели стулья — его товарищи, вскочив на ноги, двинулись на Эла. Их одногруппники из-за соседних столов тоже решили присоединиться, беря Эла, Вита и Милариссу в кольцо. Гул в зале мгновенно смолк.
— Девчонка, так и быть, пусть валит, — вполголоса произнес облитый. Стоящие рядом с ним раздвинулись, но Миларисса осталась на месте, не в силах пошевелиться. — Как знаешь, — посмотрев на нее с усмешкой, произнес парень. И сделал шаг вперед. — Мочи их, ребята.
Не мешкая, те напали разом.
Миларисса закричала.
Звуковая волна ударила по ушам, глаза резануло от вспышки света… и наступила тишина, мягкая и плотная как вата. Обволакивая, она поглощала сознание и укачивала, словно колыбель — мягко и плавно, и в то же время неумолимо. Выбраться из этой колыбели было невозможно. Да Милариссе и не хотелось — здесь был покой, приятный и умиротворяющий. Тот самый, которого ей всегда не хватало…