Бэдлстоун и его помощники работали как одержимые; чтобы гандшпугами развернуть пушку к люку, требовались неимоверные усилия. Пушечные катки скрипели и выли, скребя по палубе. Бэдлстоун взял полотняный картуз с порохом из ведра для переноски, стоящего наготове подле орудия. Картуз забили в пушку, следом забили картечь – тонкую металлическую коробку с полутора сотней пуль. Артиллерист Герни через запальное отверстие проткнул картуз протравником и всыпал из рожка тонкого пороха, затем начал вталкивать подъемный клин; казенная часть пушки приподнялась вверх, жерло угрожающе уставилось в люк. Бэдлстоун оглядывался, поворачивая черное лицо то в одну, то в другую сторону.
– Все в шлюпки! – скомандовал он.
– Мне лучше остаться с вами, – предложил Хорнблауэр.
– Спускайтесь в шлюпку вместе с вашим отрядом, – повторил Бэдлстоун.
Это было разумно; они отступают, и лучше оставить в арьергарде как можно меньше народа. Хорнблауэр вслед за своими людьми спрыгнул в шлюпку «Принцессы», почти все, кто были с Бэдлстоуном – в шлюпку брига. Хорнблауэр привстал на цыпочки, одной рукою держась за фор-руслень, а другой по-прежнему сжимая узел из одеяла. Отсюда он еле-еле мог видеть кренящуюся палубу, по которой среди рангоута и порванных снастей перекатывались мертвые тела. Однако на вантах по-прежнему горели два фонаря, дверь по-прежнему закрывалась и открывалась, выпуская сноп света. Герни, видимо, втолкнул под казенную часть пушки еще один клин, и теперь жерло под крутым углом указывало в люк. Они с Бэдлстоуном отошли от пушки, и Герни дернул шнур. Оглушительный рев, слепящая вспышка, клуб дыма и дикие крики из-под палубы. Последние англичане – Бэдлстоун, Герни и те, кто охранял люки и пленников, – бегом бросились к шлюпкам. Бэдлстоун, замыкавший отступление, обернулся и выкрикнул что-то яростное, прежде чем спрыгнуть в баркас брига. Хорнблауэр выпустил руслень и сел на кормовое сиденье.
– Отваливай! – приказал он.
Далеко во тьме плясала крохотная светлая точка – фонарь «Принцессы». Пять минут, и они, не опасаясь преследования, с попутным ветром полетят к Англии.
Хорнблауэр написал последние строчки письма и быстро перечитал его от слов «моя дорогая жена» до заключительного «твой любящий муж Горацио Хорнблауэр», сложил лист, убрал его в карман и вышел на палубу. Последний виток швартова обнесли вокруг тумбы, и «Принцесса» надежно встала у пристани в провиантском доке Плимута.