– Вернется, однако.
После этого содержательного диалога снова настала тишина. Вдруг Афанасий чуть склонил голову к правому плечу, прислушался и поднял палец.
По реке приближался катерок. Тарахтение его движка невозможно было спутать с мерным гулом двух «Меркуриев» нашего «Ништяка». Значит, это был не Тимур. Но моторка явно приближалась – похоже, к нам пожаловали гости.
Афанасий долил воды в самовар и подбросил в его топку шишек. Потом заглянул в свой сарай и вернулся оттуда с «Моссбергом», который привычно держал на сгибе левой руки. Я отодвинул опустевшую чашку, и мы с улыбками приветливых хозяев отправились к пристани…
* * *
Тимура, лежавшего на дне моторной лодки, Знахарь с Афанасием внесли во двор на руках. Он был в сознании, но выглядел так, будто попал под заходивший на посадку самолет.
Лодочник, мужичонка с серым испитым лицом и беспокойно бегающими глазками, поспешно ретировался. Пять зеленых сотен, которые отсчитал ему Знахарь, он молча сунул за пазуху, потом завистливо взглянул на знахаревские хоромы, нажал кнопку стартера, встал к штурвалу и был таков.
Когда Тимура осторожно уложили в сарае на подстилку, Афанасий, шустро перебирая кривыми бурятскими ножками, начал носиться по дому. Поначалу казалось, что он бестолково суетится, но не успел Знахарь толком сообразить, что же делать, чем Тимуру помочь, а у шамана все было на мази.
Горячий двухведерный самовар уже стоял в сарае. В шайку была налита вскипевшая вода, и бурятский колдун сыпал в нее какие-то травки.
– Помоги мне, Майкл, однако. Раздевать Тимура надо.
Они стянули с Тимура изодранную – в крови и испражнениях – одежду. Все его тело было в гематомах и ссадинах. На самых чувствительных местах краснели совсем свежие ожоги. Но на первый взгляд повреждений, опасных для жизни, не наблюдалось. Тимур, стиснув зубы, смотрел на своих друзей и глухо стонал. В чуть раскосых, по-восточному, глазах его не было в этот момент ничего, кроме усталости и муки. Когда его неловко шевельнули, он попросту отключился.
Афанасий покачал головой.
– Однако лечить надо крепко. Уходи, Майкл.
Зная его манеру лечения, Знахарь молча вышел из мрачного жилища на солнечный двор и направился в дом. Там он достал из холодильника пару бутылок «Грольша» и, выйдя во двор, уселся за стол, где они с Афанасием только что пили чай.