Рубашка тоже особых нареканий не вызывала. Привык я уже к
местной ткани и покрою. Дальше шел узкий жилет, к которому
привязывались (привязывались!!!) тесемками штаны-чулки, сшитые по
форме ноги.
Сверху на все это одевался хубон — нечто, похожее на
куртку с пышными рукавами, украшенными разрезами. На груди он
былвыпуклым (специально для этого внутрь вставлялись
куски картона), а его жесткий стоячий воротник (украшенный по краю
рюшем) достигал подбородка. Поневоле выработаешь правильную осанку
и гордую посадку головы.
Разумеется, такой наряд был не слишком удобным для
повседневной носки. Но раздражал меня вовсе не хубон. И не чулки,
похожие на лосины дам с пониженной социальной ответственностью. И
даже не носимые сверху еще одни штаны, выглядевшие как
два шара, набитые (в моем случае) конским волосом. Причемповерх широкого верхнего слоя накладывался второй, из
отдельных широких полос другого цвета, соединявшихся бейкой вверху
и внизу.
Нет. Самое главное — в моде все еще был гульфик! Не
скромный застегивающийся клапан в передней части брюк, к которому
мы привыкли, а выдающийся агрегат, который некоторые еще и
украшали!
К счастью, поскольку донья Магдалена была праведной католичкой и
скромной дамой, мой вариант гульфика еще был более менее
приемлемым. Но смотреть на себя со стороны совершенно не хотелось.
Наверное, именно в тот момент я полностью осознал, что же такое
испанский стыд!
К моему счастью, в «парадный» костюм меня облачали только в
особо торжественных случаях. Ну а поскольку окружающие мужчины
одеты были так же, как я (и даже покруче), я постепенно привык к
местной высокой моде. Как и к учебе быстро привык.
Несмотря на количество новых для меня предметов, усваивались они
легко. Даже дурацкое богословие. Впрочем, на него многое было
завязано. Прежде всего латынь. В 16 веке без знания латыни человек
просто не мог считаться образованным. Ну а к ней добавлялись
чтение, чистописание, арифметика и испанский. Запас слов у Херонимо
оказался довольно скуден, а предполагалось, что вращаться он будет
в высшем обществе, где нюансов языка было множество.
Для верховой езды я был слишком мал, а фехтование продолжилось
на палках. Только теперь это действительно было фехтование.
Странно... я полагал, что в это непростое время ребенку вручают
оружие чуть ли не раньше, чем он учится ходить. Однако пока это
было больше похоже на физическое развитие и разучивание
элементарных движений.