- Так и вертит, так и вертит… - прокомментировала Рита, следя за
подругами в окно.
- Ну, если есть, чем, - резонно заметил я, - почему бы и не
покрутить? Гляди, даже у директора очки запотели!
Сулима хихикнула и положила мне руку на колено.
- Миш, - ее голос зазвучал в серьезном тоне, - мы с двойняшками
давно в курсе… м-м… ну, скажем так – трети твоей тайны. Мы знаем,
что тебя и наши искали, и цэрэушники, и… эти… из Модаса…
Блин-малина! Из Моссада! И мы молчали, как рыба. Свежезамороженная.
Ни слова! Ни звука! Правда же?
- Правда же, - согласился я, гадая, к чему она клонит и, как мне
казалось, зная ответ.
- Вчера ты был с Мариной… - с усилием, с запинкой молвила Рита.
– Я имею в виду, вы с ней… - она густо покраснела, и выпалила,
будто спеша выговорить: – Занимались любовью! Да? Скажи!
- Да, - медленно кивнул я, сознаваясь в содеянном.
Девичьи пальцы с силою сжали мое колено.
- Спасибо, что не обманул, - голос одноклассницы позванивал, и я
подумал, какие же страсти бушуют по ту сторону черных Ритиных глаз.
– Нет, я понимаю, конечно, она имела на это право, но… Но мне все
равно плохо. Скажи… Только не улыбайся, ладно? Для меня это все
очень, очень серьезно! Хотя, может и глупо, по-детски как-то…
Скажи, Марина знает всю твою тайну?
- Нет, - честно сказал я.
- Тогда открой ее мне! – жарко выдохнула Рита. - Расскажи все
мне одной! Хоть обидно не будет. Ну, пожа-алуйста!
Я лишь головой закрутил, поражаясь извивам женской логики. Но и
самому изворачиваться надоело.
- Риточка, только ни Настя, ни мама об этом узнать не
должны.
Девушка истово закивала, проведя пальчиками по губам, словно
застегивая «молнию». Вздохнув, я откинулся на спинку, уже понимая,
что не сдержусь, поддамся соблазну исповедаться. Все равно ведь,
разоблачили меня бравые чекисты…
И, стыдливо глядя в сторону, выложил «всю свою тайну»:
- Мне сейчас шестьдесят два. Дожил до две тыщи восемнадцатого, а
потом мое сознание, мою личность, мою душу, что ли, переселили
обратно в семьдесят четвертый. Сюда, в это время, я попал в
последние дни августа…
Я рассказывал, морща нос, кривя губы, но мне все равно легчало.
За окном прошла Наташа, спеша куда-то. Славин неуверенно
потоптался, поглядывая в мою сторону, и поплелся за девушкой.
Ромуальдыч солидно толковал с директором Трошиным, а «ежи» с
«ежихами», да «суперы» с
«суперихами»