Шевелёва с легким неудовольствием призналась себе, что робость
«Сосны» ей приятна. В каких только ипостасях она не перевидела Юрку
– жестким и злым, наглым, враждебно замкнутым, равнодушным,
насмешливым, но не таким… пугливым и доверчивым. Будто уличный
котенок, что тянется к руке, надеясь на ласку, и в то же время
боязливо шарахается.
- Привет, - улыбнулась Света и бросила наугад, надеясь на
желанный ответ: - А ты чего здесь?
- Привет… - смущенно пробормотал Сосницкий, вскидывая голову в
отчаянном вызове: - Тебя жду. Можно… провожу?
- Давай! – обрадовалась девушка. – А то вчера какой-то тип за
мной шел, представляешь? Куда я, туда и он. И убежать страшно –
вдруг догонит? - и идти. Кошмар какой-то…
Светлана болтала, лишь бы прикрыть действительность. Пусть не
думает, что нравится ей. Просто вдвоем будет спокойнее – с Юркой
никто не связывается…
- Пошли, - выдавил Сосна, и мигом натянул лыжную шапочку, словно
пряча алеющие уши.
- Пошли.
Когда учишься с человеком в одном классе, привыкаешь видеть в
нем все того же мелкого нескладеху, впервые севшего за парту. А
ребята растут… И ты однажды теряешься, разумея вдруг, что с детства
знакомый мальчик стал иным. А у тебя просто в голове не
укладывается, когда же это пацанское в нем заместилось мужским?
В раздевалке Юра, едва обретший обычную ловкость, сдобренную
ленцой, снова зажался. Его напряженный взгляд заметался по
вешалкам, по прутьям решеток, как будто выискивая нечаянных
свидетелей. И все же Сосна переборол себя, и подал девушке
пальто.
- Спасибо! – кокетливо сказала Света, делая вид, что не
замечает, как пылают Юркины щеки. И решилась на коварный тест –
протянула свой портфель.
Сосницкий, еще толком не накинувший куртку, хищно ухватил
подачу. Таскать за девчонками портфели – это школьный ритуал,
признание и посвящение. Светлана развернулась и гордо вышла, по
дороге глянув на себя в зеркало. Глазки блестят… Губки вздрагивают
в улыбке… Ямочки…
«Хороша!»
Юрка догнал ее, неловко задергивая «молнию» одной рукой.
Шевелёва остановилась и, преодолев секундное колебание, молча
застегнула потертую куртку из овчины. Сосна одеревенел, закостенел,
преданно таращась на Свету. В его серых глазах под короткими
ресницами сиял такой восторг, такое обожание, что девушке стало
неловко.
- Ну, что, идем? – сказала она с нарочитым оживлением.