- Ой, тайни-ик…
Высверленная в ножке полость хранила тоненькую стопку листов
писчей бумаги, свернутых в трубочку.
- Куда? – Сулима шлепнула Альбину по руке. – Пальцами нельзя!
Отпечатки останутся. Перчатки где?
- Ой, сейчас…
Волны тепла потихоньку выдавливали знобкую сырость из гаража,
унося в трубу, и Рита скинула пальто, найдя ему место на
вешалке.
- Письмо – вот оно. И конверт есть. Я, знаете, что придумала? Мы
напишем адрес все вместе, по очереди! Каждая пусть впишет по букве,
и ни один графолог не разгадает, чей почерк!
- Точно, точно! – загорелась Маша энтузиазмом. – А на какой
адрес?
- Московский, - ровным голосом проговорила Сулима. – Юрия
Владимировича Андропова.
- Ой… - шепнула Ефимова, впечатляясь.
- Нет, ну какая же я тупая… - огорченно вздохнула Тимоша. – Я
только сейчас все поняла! Мы отошлем письмо – и в КГБ решат, что
Миша вернулся? Так?
- Именно! – шлепнула ладошами Рита. Шлепок в хирургических
перчатках прозвучал глухо. – Ну, что они там решат, не знаю, но
Маринкина группа обязательно должна остаться!
- И слежка, и письмо… - покивала Светлана. – Да, это
сработает.
- Пишем адрес!
- Ой, а почитать? – заныла Ефимова.
- А не боишься? – вкрадчиво спросила Сулима.
- Боюсь! И все равно…
- Ладно уж… - Рита развернула лист, пробегая глазами по строчкам
и столбцам. – А тут сплошь цифры!
Кто-то из девчонок выдохнул:
- Шифр!
- Пишем адрес!
- По очереди! По очереди!
- Ой, а письмо кому в ящик бросать?
- Может, ты? Тут целый ящик с париками! Блондинкой хочешь?
- Нет, я! Нет, я!
- Вельми понеже… Девчонки, давайте по жребию!
- Ой, давайте!
- Пишем!
Пятеро граций склонились над верстаком, старательно, строго по
очереди, выписывая буквы: «г. Москва, ул. Дзержинского, 2…»
Пятница, 5 марта. Ближе к обеду
ГДР, Варнемюнде
- Данке, - церемонно сказал я пышнотелой продавщице, принимая
хрусткий бумажный пакет. Колбаски со шпикачками пахли одуряюще.
«Консум» - магазин кооперативный, здесь всё дороже, чем в
государственных «ХО»,[1]зато – выбор. И
очередей нет.
За десять дней «каникул» я вполне освоился. Обошел весь
Варнемюнде, от канала Альтер Стром до отеля и дальше, по
Паркштрассе. Бродил, дышал целебным воздухом, думал.
С утра гулял по променаду: с одного боку – море клокочет, с
другого – виллочки выстроились в рядок. Хотя вся эта немецкая
упорядоченность бытия начинала приедаться – мой непутевый организм
требовал действия и кантовал вопрос: «А не пора ли домой?»