Патриарх листал книжки, брал в руки потрепанные листы с грифами
высшей тайны, и его затошнило от брезгливости. Ослабев, Альбино
присел на кресло, и понурил голову.
- Где сам Личо Джелли? – пробубнил он, мучительно ища достойный
выход из крайне неприятного положения.
- Я убил его, - хладнокровно ответил Томаш.
Венецианский патриарх устало прикрыл глаза.
- Чего ты хочешь, сын мой? Денег?
- На вилле Джелли я позаимствовал не только ворохи бумаг, -
Платек небрежно прихлопнул ладонью по крышке «дипломата», - но и
кучу краденого золота. Килограмм двадцать с лишним – будет что
тратить на богоугодное дело! Ваше высокопреосвященство, я хочу того
же, что вы взыскуете в будущем – очистить Святой Престол от слуг
Сатаны! Направляясь сюда, я лелеял надежду, что обрету в вас
верного соратника, - он молитвенно сложил ладони. - Пожалуйста,
монсеньор, не утомляйте свою душу сожалениями! Ибо путь, на который
я призываю вас, очень опасен и очень тяжек. Скорее всего, он ведет
к смерти. Вы только не беспокойтесь и не переживайте! А я исполню
свой долг в одиночку…
Пока Томаш говорил, лицо Лучани наливалось краснотой. И вдруг
патриарх вскинулся, закричал тонким срывающимся голосом, переходя
на мирской формат почтительности:
- Да за кого вы меня принимаете, Томаззо?! Конечно же, мне
страшно! Очень страшно! Но разве можно терпеть подобные мерзости? –
он с отвращением отбросил пару книжек. – Кроме житейских желаний,
есть еще и долг! Священный долг!
- Вы со мной, монсеньор? – прямо спросил Платек.
- Неужели не ясно? – завелся патриарх, продолжая негодовать на
собственное малодушие. – И хватит меня величать! Уж если мы с вами
объявили новый крестовый поход, то… Меня зовут Альбино!
- Очень приятно, Альбино, - ухмыльнулся Томаш. – С чего
начнем?
Лучани задумался, успокаиваясь.
- С аудиенции у понтифика, - решил он. – Действовать будем сами,
но папа должен… как это… быть в курсе. Согласен, Томаззо?
- Да, Альбино, - склонил голову Платек.
Он был совершенно серьезен. Их ждали могущественные враги и
недолгая жизнь, полная мук и потерь, но страха не было. Даже один в
поле воин, а уж двое, спиной к спине… Вера их крепка, и Господь с
ними!
Томаш скупо улыбнулся. Вот и надежда зареяла…
Тот же день, позже
Москва, улица Дзержинского
Андропов уяснил этим утром смысл словосочетания «не находить
себе места». Он бродил по кабинету, то раздергивая плотные
коричневые шторы, то задергивая их «на обратно». Задумчиво приседал
за стол, резко вскакивал, заглядывал в «потайную комнату», чтобы
наскоро выхлебать стакан разбавленного сока, и возвращался.