Только сначала нам нужна Фимения.
Второй свидетель.
А Фимения, как выяснилось, живёт
затворницей в храме Артемиды, не показываясь на люди.
И перед храмом круглые сутки несёт
караул вооружённая стража.
Воистину, «обделались, и лодка
кренится».
– Кто только это выдумал, –
проворчал Кадмил. – Надо же: сразу два родича, чтобы признать
человека живым! А если он сирота без братьев и сестёр? А если все
передохли, пока этот фальшивый мертвец где-то шастал?
– Закон ещё со старого времени,
наверное, – вздохнул Акрион. – Когда войны были. Думаю, если
знатный горожанин пропадал на поле боя, потом вместо него
объявлялись самозванцы. Ну, и требовалась проверка. Один родич,
может быть, слишком старый, или, наоборот, мал ещё своим умом
соображать… Вот и решили: двое – в самый раз.
Сказав это, Акрион охнул и
завозился: плоская, крытая сланцем крыша – не самое удобное ложе.
Они лежали, затаившись под тенью угловой пристройки, в десяти
локтях над землёй. Храм отсюда смотрелся, как игрушечный. Славное
нашлось укрытие, неприметное и с хорошим обзором.
Но всё-таки неплохо бы подстелить
матрасик.
– Непонятно как-то с Фименией, –
немного спустя сказал Акрион. – Её ведь тоже считают мёртвой.
Получается, прежде чем она сможет свидетельствовать за меня, надо
признать живой саму Фимению.
– Для этого и материнского слова
хватит, – отмахнулся Кадмил. – Ты законы-то читал? Написано: «если
какой муж, считавшийся за мертвеца, приходит в дом свой, то
потребно слово двоих близких, чтобы провозгласить его не умершим».
Там не сказано «если какой муж или жена».
Кадмил не поленился заглянуть в
библиотеку перед отлётом с Парниса и проштудировал свитки в
библиотеке. Теперь он мог цитировать распроклятый закон с любого
места, хоть задом наперёд. Толку от этого, впрочем, было немного:
двое свидетелей не становились одним, хоть ты обцитируйся.
Акрион покачал головой.
– Ну, раз написано… – протянул он с
почтительностью.
– Голову ниже, – прошипел Кадмил,
заметив внизу движение. – Стража идёт.
Стражники, покачивая на ходу
закинутыми за плечи копьями, неторопливо шли вокруг храмовой
колоннады. В лиловом сиянии луны тускло светились остроконечные
бронзовые шлемы, поблескивали бляшки на доспехах из толстой кожи.
Мешковатые штаны были заправлены в сапоги с загнутыми носками.