– И что? У нас больше никого нет,
чтобы править людишками. А у них нет выбора. Поворчат и
смирятся.
«Последний шанс! – пронеслось в
голове Кадмила. – Сейчас!»
– Есть ещё один наследник, – сказал
он спокойно и деловито, тем тоном, который лучше всего действовал
на Локсия. – Акрион, сын покойного царя. Я приведу его ко двору,
сделаю героем, обличу его устами Семелу. И он будет править, слушая
всё, что я скажу. Откровенно говоря, это ещё лучший вариант, чем
почивший Ликандр.
О том, что именно Акрион убил царя,
Кадмил решил благоразумно промолчать. Не такое уж важное
обстоятельство, если подумать. Парнишка был под действием магии, не
соображал, что делает... И потом, эта неловкая подробность не
известна никому, кроме самого Акриона и Кадмила. А, да, и ещё
Семелы. Но о Семеле мы позаботимся.
Локсий сел за стол и потёр
переносицу собранными в щепоть пальцами.
– Какой ещё сын? – бросил он устало.
– Ты же говорил, Ликандр казнил его много лет назад.
– Семела оказалась ушлой бабёнкой, –
Кадмил подошёл к столу, опёрся на него руками и, подавшись к
Локсию, доверительно сообщил: – Она его спрятала, представляете?
Околдовала, чтобы не светился, и отдала в приёмную семью. А я
нашёл.
– Нашёл? – поморщился Локсий. – Вот
прямо сейчас, когда очень надо, взял и нашёл?
– Чуть пораньше, – признался Кадмил,
изобразив на лице лёгкое, приличествующее моменту смущение. –
Думал, это не настолько важно, чтобы вам докладывать.
Локсий откинул голову и поглядел на
Кадмила из-под смуглых полуопущенных век.
– Ну ты и хитрец, – сказал он. –
Прямо как настоящий Гермес.
Кадмил позволил себе улыбнуться.
Сердце его билось отчаянно часто.
– Лучший вариант, говоришь, – с
сомнением продолжал Локсий. – А если этот Акрион окажется ещё
большим психом, чем папаша? Или... Не знаю, дурачком
каким-нибудь?
– Я наблюдал за ним, – веско сказал
Кадмил. («Наблюдал целых четыре часа», – мелькнула мысль). – Он
здоровый неглупый парень. А, главное, похож на отца как две капли
воды. Идеально подходит. Народ за ним потянется.
Локсий в раздумье заложил руки за
голову. Цветок на подоконнике взмахнул листьями, превратился в
голубя и, наплевав на защитный барьер, вылетел наружу. Картины тоже
менялись. Кронос отпустил маленького Аида, Аполлон замер над телом
Марсия, Геракл грустно взирал на безутешную Деяниру с высоты
потухшего костра.