Готово.
Стук в дверь. Локшаа открывает
глаза, придирчиво смотрит вокруг. Свечи потрескивают и тянут к
потолку язычки пламени, стол укрыт бархатной скатертью, с каждой
стены глядит пейзаж. Ледяное море в грозу, Горная Обитель весной и
Пустошь – такая, какой он её запомнил, бескрайние травы под тусклым
пятном осеннего солнца. Между картинами – чёрные провалы зеркал.
Отражения можно придумать потом.
– Входи! – произносит он.
Она входит. Невысокая, закутанная в
серый плащ, стройная до хрупкости, как стеклянная кукла. Каштановые
волосы искрятся, отблески свечного пламени играют в зрачках.
Высокие скулы, лёгкая линия подбородка, маленький нежный рот.
И огромные призрачные крылья за
спиной – сотканные из почти незримых парцел, мерцающие, еле
заметные, уходящие в потолок, растворяющиеся в воздухе.
– Властвуй, Локшаа, – говорит она,
усаживаясь за стол.
– Властвуй, Хальдер, – откликается
он. – Выпьешь вина?
Смеётся. Будто щебечет птица.
– Твоё вино – тоже иллюзия? Как
картины?
– Всё на свете – иллюзия, – говорит
он, открывая шкафчик и доставая запечатанную амфору. – В какой-то
мере.
– Нет, послушай, я серьёзно, –
Хальдер поднимает ладонь. – Если это морок, то пить не буду.
– Это с Земли, – гордо улыбается
Локшаа, откупоривая амфору. – Родосское. Попробуй.
Вино льётся, звенит о тонкое стекло
– единственный звук в глухой тишине командного пункта. Хальдер
пьёт, опустив ресницы, задумчиво ставит бокал на иллюзорный бархат.
Коротко облизывает губы.
– Восхитительно, – говорит она. –
Какие-то смолистые нотки... Продашь бочонок?
– Не бочонок, а пифос. И не продам,
а подарю, – он салютует бокалом. – Смола – это от пробки. С
эллинскими винами такое часто бывает. А твои гэлтахи, небось,
только пиво варят?
– Эль, – пожимает плечами Хальдер. –
Вересковый. На любителя, но я привыкла.
Локшаа присаживается напротив.
Крутит в пальцах прозрачную ножку бокала. Этикет предписывает до
десяти минут праздных речей прежде, чем можно говорить о деле. Она
ценит этикет, кажется.
– Ты сейчас с Земли? – спрашивает
он. – Или шагнула из своих владений?
– Я не телепортировалась. Летела.
Всё равно у тебя повсюду башни, экраны, не пробиться.
– Сейчас у всех экраны и башни.
Время такое.
– Да. У всех.
Они снова пьют.
– Эх, вот ещё пару сотен лет всё
было бы спокойно – и можно переселяться на Землю, – говорит он. – Я
бы там и остался.