– Но остановился же.
– Просто притормозил перед семафором, только и всего. Ждал зеленого света. А это вовсе не то, что называется «остановкой».
– Я не такой знаток тонких железнодорожных понятий, как вы, – признал Люк. – Вопрос теперь в том, что мне делать дальше?
– Вам не следовало выходить тут, – укоризненно повторил носильщик, явно не отличавшийся особой сообразительностью.
– Это уже понятно, – согласился Люк. – Ошибка сделана, непоправимая… и как бы горько мы ни рыдали, прошлое нам не вернуть. «Молвил Ворон: “Никогда”…»[3]. Не в силах я вычеркнуть скорбные строки своей судьбы… ну и так далее[4]. И теперь я лишь пытаюсь узнать, что вы, человек, сведущий в делах этой железнодорожной компании, посоветуете мне делать?
– Так вы спрашиваете, что вам лучше сделать?
– Вот именно! – возрадовался понятливости собеседника Люк. – Ведь есть же, смею предположить, поезда, которые законно делают остановки на этой станции?
– Законно… есть, – откликнулся носильщик. – Лучше всего вам сесть на тот, что останавливается у нас в четыре двадцать пять.
– Если он следует до Лондона, – заметил Люк, – то меня этот поезд действительно устроит.
Удовлетворившись данными сведениями, Фитцвильям начал прогуливаться по платформе. Большой информационный щит поведал ему, что он оказался на пересадочной станции Фенни-Клейтон, куда прибывали также поезда из Уичвуд-андер-Эш. Через некоторое время поезд, состоявший из одного вагона, подталкиваемый сзади допотопным паровозом, выбрасывающим клубы пара, медленно подкатил к одному из коротких перронов и скромно замер. Человек шесть или семь, выйдя из вагона, перешли по раскинувшемуся над путями мосту и присоединились к Люку на платформе. Угрюмый носильщик вдруг оживился и начал толкать вдоль перрона тележку, нагруженную ящиками и корзинами, а вскоре к нему присоединился и второй носильщик, грохоча молочными бидонами. Жизнь на станции Фенни-Клейтон заметно оживилась.
Наконец с безмерной важностью прибыл лондонский поезд. Вагоны третьего класса были битком забиты народом, а первый класс обеспечивали всего три вагона, и в каждом сидело по одному или по паре пассажиров. Люк решил критически оценить каждое купе. В первом – «для курящих» – попыхивал сигарой господин с военной выправкой. Люк подумал, что на сегодня ему хватило общения с англо-индийскими полковниками. Достигнув следующего купе, он заметил там претенциозную молодую особу, вероятно, гувернантку, и весьма активного мальчика лет трех от роду. Люк быстро прошел дальше. Дверь следующего купе уже открыли; там сидела всего одна пассажирка, пожилая дама. Она напомнила Люку одну из его тетушек, а именно тетушку Милдред, которая когда-то отважно разрешала ему, десятилетнему племяннику, держать ужа. Тетушка Милдред бесспорно относилась к славным и добрым старушкам. Войдя в купе, Люк спокойно занял свободное место.