Как я и опасался, маршевые двигатели ховербайка уже начали
потихоньку «выгорать», хотя на полсотни часов работы их ещё,
пожалуй, хватило бы. Другое дело, что максимальное усилие они бы
выдавали лишь половину этого времени, а потом – всё. С генератором
дело обстояло куда лучше, а малые двигатели так вообще не показали
ни малейших признаков деградации, так что я чуть увеличил на них
нагрузку, пропорционально снизив её на основные двигатели. С
программной частью тоже не пришлось долго возиться – все
необходимые изменения уже были практически готовы. Мне даже удалось
протестировать работу ховербайка, снизив его мощность до десяти
процентов от максимума и удерживая на месте Псионикой.
Куда лучше бы помог пробный заезд, но, увы, это пока недоступно
– без соответствующего разрешения меня тут же «примет» патруль,
оповещённый системой безопасности города. Кстати – за городом её
нет, так что в лесу можно гонять кому угодно, там работает только
спутниковая система наблюдения – тоже не фунт изюма, но из-за
удалённости она всё-таки куда менее зоркая.
К моменту возвращения Монса уже закончил с восстановлением всех
деталей и сборкой байка, не забыв отключить все ограничения на
скорость и добрую половину других систем безопасности,
гарантирующих, что севший за руль человек слезет в конце поездки в
том же виде, в котором садился, вне зависимости от его уровня
вождения. Собственно, именно эти системы и позволяют
позиционировать ховербайки как транспортное средство, которое может
использоваться несовершеннолетними, то есть на своём байке я уже не
имел права их отключать. К моей радости, увеличившаяся мощность
бортового компьютера позволяла уверенно управлять ховербайком даже
в сложных условиях леса или холмистой местности без существенной
потери скорости и управляемости. Во всяком случае – в теории. Как
оно на практике, ещё предстояло узнать.
Когда Монс зашёл в мастерскую, я занимался тем, что раскладывал
детали полностью разобранных ховербайков, которые мне принесли в
качестве доноров запчастей, по ящикам и полкам. Часть наиболее
интересных из них уже находились в моём Пространственном Кармане,
так что приведение мастерской в божеский вид имело и вполне
меркантильные соображения. В тех грудах запчастей, в которые
превратились ховеры, определить отсутствие некоторых деталей не
представлялось возможным.