От контраста между показной покорностью и клокочущей яростью меня ведёт. Трудно остановиться, когда каждая клетка тела вибрирует желанием обладать, сделать своей, подчинить и сломать.
Да откуда это взялось во мне? Дурею и сам причину найти не могу.
На то, чтобы не смахнуть со стола регистраторши всё к чёртовой бабушке и не взгромоздить туда Тину, уходит весь мой самоконтроль. Кто-то хлопает, радуется, но на один короткий миг всё отходит на второй план. На первом оказывается одержимость. Я расслабляюсь, и острые зубы вонзаются в мой язык. Привкус железа во рту пьянит ещё сильнее, но и отрезвляет.
Пора заканчивать, пока всё не вышло за рамки.
Когда отстраняюсь, пьяно слизывая терпкий вкус поцелуя, Тина смотрит на меня так, словно готова уничтожить. Растоптать. Убить. Я снова хватаю её за руку и под оглушительные аплодисменты мы покидаем здание.
— Как я вляпалась-то? — бубнит Тина, когда оказываемся на улице. — Хватит. Отпусти!
Рвёт руку, и я даю ей эту свободу.
— Ты меня поцеловал! Обслюнявил всю, — морщится в отвращении, ногой топает. Пышная юбка шелестит, а высокая грудь яростно вздымается и опадает от тяжёлого дыхания Тины.
— Ты моя жена, я должен был тебя поцеловать.
— Этот брак — фарс! Фикция! Ты не имел права. Вообще никогда меня больше не трогай.
— Конечно, всё так и есть. Фикция, — киваю, потому что спорить с женщиной — это точно не моё любимое занятие. — Но ты красивая и тебя хочется целовать. И трахать.
То ли от смущения, то ли от злости лицо Тины становится пунцовым. Она фыркает и с остервенением расправляет юбку.
Тина невысокая, но в этот момент кажется настоящей фурией. Наверное, она бы ударила меня, впилась ногтями в кожу, разодрала моё лицо до крови, если бы не толпа гостей, хлынувших следом за нами.
— Улыбайся, жена, — обнимаю окаменевшую Тину за плечи, прижимаю спиной к своей груди и зарываюсь носом в тёмные волосы. — Изображаем любовь, иначе в наше счастье никто не поверит. И тогда, после смерти твоего отца, а она уже скоро, они с удовольствием оторвут твою красивую голову и выбросят на помойку.
Тина шумно дышит, но на волю не рвётся. Умница.
— Посмотри на них, любимая. Они же стервятники. Вся твоя родня. Звери.
— А ты? — чуть слышно.
— Я, может быть, ещё хуже. И это хорошо. У меня хватит сил сломать любому из них хребет. И твой отец знает об этом. Потому ты — моя жена.