— Это как?
— Ногами.
— Вперед ногами? — ехидно уточнил Тирол-из-Леса. — Так это первый вариант, малышка.
Вдох и выдох! Не бесимся!
— Вы поняли, о чем я.
Тирол несколько секунд недоуменно на меня смотрел, а потом громко, искренне расхохотался, демонстрируя белые, красивые… слишком острые для человека зубы. Вот тебе и бог плодородия. Оно же очевидно хищное!
— Интересная ты девочка… ведьмочка. Хорошо, я тебя слушаю.
— Обычно это обсуждают после некоторых раздумий, — нервно ответила я.
— Отсрочка? — понимающе хмыкнул бог. Сделал паузу и медленно проговорил: — Наверное, связанная с твоим отъездом. Пожалуй, я дам тебе возможность закончить свое дело. И никаких последствий для тебя не будет, если ты пообещаешь… вернуться, Тильда. Всего лишь вернуться.
Жесть какая.
Хотя-я-я!
— Хорошо!
Про сроки мы ничего не говорили! Вернусь помирать в случае чего! Лет этак через двести…
— Не позже чем через месяц.
— Но… дороги длинные! Нестабильные!
Судя по взгляду, боженька-хозяин-господин-лучший-мужчина-в-моей-жизни разозлился уже серьезно!
— Благодаря способностям жрицы ты можешь перенестись на капище в любой момент!
— А-а-а...
Печаль-беда.
— Тогда, думаю, наш разговор на сегодня окончен. Но прежде чем ты уйдешь, строптивая и неблагодарная жрица… посмотри в зеркало еще раз.
И я взглянула.
Юная и могущественная красотка все еще была там, но спустя миг ее бесконечно-счастливое выражение лица сменилось на растерянное, а после и на испуганное.
Радующая глаз зелень кустарников и деревьев, что стояли вокруг нее, вдруг сменилась желтым цветом. Но не тем золотом, что рассыпалось по кронам осенью, а мерзкой, словно плесневелой желтизной. Листья на глазах рассыпались в прах, сгнивали и теперь не нежно скользили по пальцам жрицы молодыми побегами, а цеплялись колючими терниями. Раздирали кожу, которая стремительно покрывалась морщинами, иссыхалась, и девушка на глазах превращалась в гнущуюся к земле старуху в лохмотьях. Она кричала, раззевая беззубый рот, цеплялась в потрескавшуюся землю скрюченными пальцами, рвала на себе последние волосы...
— Помни, что может быть с той, кто провинился, — не хуже любимой серебряной змеи прошипел мне на ухо Тирол.
А после мир вокруг померк, и я ощутила на себе хватку чьих-то пальцев и низкий голос над ухом:
— Тильда?..
Паника накатила раньше, чем я успела ее осознать. Подняв ресницы, я с трудом сфокусировалась на собственных руках и заорала, увидев, что они расплываются и словно исчерчены морщинами.