Цепь дернули, вынуждая пленников ускориться.
— Шевелите ногами, успеете еще налюбоваться. Если переживете завтрашний день! — Один из сопровождающих, идущий впереди, глухо расхохотался над собственными словами, будто сказал что-то смешное.
— Брат, говорят, островитяне все дохнут в первый день. Слабаки, — сказал, как сплюнул, второй, замыкающий процессию.
Харакаш услышал, как за его спиной недовольно заворчали себе под носы соплеменники, но достаточно тихо, чтобы не провоцировать охрану. Если завтра их выпустят на арену, ни к чему нарываться на драку сейчас. С оружием в руках, раскованные, они смогут достойно завершить свой путь.
Еще один коридор, ступени вверх, ровно девятнадцать штук. Навстречу им попадались мужчины, пропахшие потом, кровью и солнцем. Одеты они были похоже, пусть и в разные цвета: рубахи, перехваченные широкими поясами, шаровары и добротные сапоги, — и смотрели одинаково испытующе, оценивающие.
«С кем-то из них мы встретимся завтра на арене?»
Стена по левую руку от идущих представляла собой череду арок, смотрящих на внутренний ярус Арены.
«Они живут тут… убивают, спят, едят, снова убивают. Как дикие звери, забывшие о том, что они были свободными. А были ли?» — Харакаш рассматривал череду открытых взгляду комнат: входы в некоторые прикрывала лишь прозрачная ткань, другие не были закрыты вовсе, где-то убранство скромно, а в некоторых царила вопиющая роскошь, но все они при этом находились рядом, на одном уровне, и тянулись далеко в обе стороны, подпирая ступенчато уходящий вверх потолок. Странный потолок.
— О, глазастый, — заметил его взгляд один из местных, что, отлепившись от стены, на которую навалился спиной, пошел рядом с пленником, не смущаясь недовольного взгляда сопровождающих. — Ты находишься под зрительскими трибунами. А там, — мужчина махнул рукой себе за спину, куда-то в сторону жилых комнат, — за стеной ваше будущее. Или ваша смерть, что, впрочем, тоже в какой-то мере будущее.
Он хохотнул и попытался похлопать Харакаша по плечу, но островитянин сделал шаг в сторону, не давая себя коснуться.
— Ну-ну, какие мы нежные. Бывай, бровастый… — Говорливый хохотнул и отстал, оставив глухое чувство раздражения после себя. На землях Туманного не было принято постоянно касаться друг друга, тогда как тут это оказалось в порядке вещей даже для незнакомцев.