Тварь падает сверху, давя своим телом упавшего островитянина, вгрызаясь зубами в кромку щита, которую тот успел всунуть между челюстями. Передние лапы давят на плечи, прижимая к полу, а острые когти-крючья впиваются в мышцы исторгая из воина полный боли вопль. Жар в груди борется с идущим от рук холодом. Харакаш пытается пнуть тварь в живот, но ощущение, что он пинает каменную стену.
«Прими Туманный, мою последнюю жертву, убереги моих братьев, сохрани меня в памяти моего народа...»
Руки отпускают щит. Левой ладонью он обхватывает существо за шею, вцепляясь пальцами в спутанный мех и бьет кинжалом в голову, туда, где горит голодной победой ближайший к нему янтарный глаз.
Чудовищной силы визг раздается в помещении, существо пытается отпрянуть, но островитянин, вцепившись в него, со всей силой обхватив ногами за пояс, висит, загоняя кинжал все глубже и проворачивая в глазнице.
Скачок, второй — тварь встает на задние лапы, подцепляя когтями Харакаша за бока и тянет прочь с себя, обильно поливая камень его кровью и вдруг, дернувшись в сторону, падает, погребая его под собой, конвульсивно содрагаясь и хрипя.
Сквозь накатывающую тьму островитянин слышит голоса братьев по оружию.
«Это Варди и Рэнд, значит умер Атли и...я?»
***
Он приходит в себя, некоторое время созерцая каменный потолок, тонущий в сумраке. Попытка пошевелится проваливается — тело легко и непослушно, его словно бы и нет вовсе.
«Где я?»
Рядом что-то шевелится, вздыхает, но даже скосив глаза он не может ничего разглядеть. Сосредоточившись, Харакаш пытается хотя бы просто пошевелить пальцем левой руки, но все тщетно.
Паника накатывает холодной, удушающей волной. Последнее, что он помнит, это впивающиеся в тело когти твари из того проклятого Туманным зала, а потом голоса товарищей. «Выходит, что нас выпустили из логова тех существ? Но где они? И где я? И что со мной?!» — он снова пытается пошевелится, но не выходит. Даже собственный голос не слушает его и все, что он может, это просто лежать и смотреть перед собой.
Затихшее было с боку шевеление послышалось снова. Лба касается прохладная и узкая ладонь и островитянин с изумлением смотрит в янтарные глаза той женщины, что видел на рынке.
Она сидит в изголовье, наклонившись к нему так, что видно только ее голову и плечи, разглядывает его лицо а потом — чуть опускает веки и беззвучно шевелит губами. Живой символ на ее лбу вспыхивает пламенем, но ничего не происходит и, кажется, Гарра удивлена этому.