Варди замолчал, снова уткнувшись в отрез ткани и пытаясь разгладить его на ладони, чтобы вышивка получилась хоть немного ровнее.
Харакаш оглядел каменные стены, испытывая необъяснимую тревогу. Он пытался себе представить, каково это — быть отпущенником³ и самостоятельно выбрать остаться в этом месте. Ему рисовался человек жадный до крови, злобный без меры и рвущийся выместить обиды прошлого. Зачем Рэнд к нему пошел и что этому Гиясу нужно от них?
Тихо вздохнув, островитянин лег на свою постель, отворачиваясь к стене.
«Нельзя забывать о том, кто мы. Нельзя позволить прорасти в себе животной жажде жизни любой ценой, даже ценой чести и свободы. Нужно держаться подальше от этих людей, нельзя общаться с ними без лишней надобности… Нам, возможно, предстоит их убить. Скорее всего, так и будет. Так и нужно. Туманный, дай нам крепости духа выдержать все испытания и суметь покинуть этот край лжи. Или умереть, как воинам, не сожалея о содеянном!»
Закрыв глаза, Харакаш погрузился в тревожную дремоту.
Ему снился дом. Такой, каким он помнил его, будучи еще незрелым, совсем мальчишкой. Там пахло соленым мясом, пресными лепешками и травами — Онда, его тетка, была одной из младших вёльди, травницей и к ней ходили многие люди. Ее дом был в безопасности даже тогда, когда ее муж уходил в набег. Никто не смел напасть на женщину, что врачевала всякого раненого, принимала детей и лечила болезни.
Онда знала множество легенд и преданий, но одна из них больше всего нравилось Хару. Легенда о появлении Туманного.
— Он пришел из мглы, наползающей с моря на берег, — ловкие руки Онды перевязывают пучки трав, а сама женщина на них даже не смотрит, сортируя стебли растений на ощупь. Ее глаза, выделенные широкой синей полосой ритуального рисунка, полуприкрыты, словно бы сама Онда видела когда-то то, о чем рассказывает мальчику подле себя.
Этого, конечно, не может быть, но Харакашу всегда именно так и казалось.
— Высокий, как корабельная сосна, с глазами голодными и холодными, как у острозубки. Он был изранен и вода с его рыжих волос текла красная от крови. Выйдя на берег, бог остановился и посмотрел на людей, что жили в лачугах на песке, а потом — протянул к ним руку, намереваясь поглотить их жизни. И замер, пораженный, когда увидел выходящую из-за прибрежной гряды Сорилай. Девушка остановилась, крепко держа в руках корзину, наполненную свежими моллюсками, и смотрела на гиганта, что вышел из тумана. «Как твое имя?» — спросил молодой бог, не сводя с девушки своего холодного и голодного взгляда. «Сорилай — ответила она,— Соль Морей». Молодой бог задумался на мгновение, а потом посмотрел на дрожащих, но не просящих о пощаде людей, что стояли перед ним. «Это твой народ, Соль Морей?» — спросил он и девушка кивнула. А потом, поставив корзину, подошла к ним и встала среди них, готовясь умереть вместе со своей семьей.