Харакаш поднял взгляд на своих соплеменников. Те внимательно слушали каждое слово и, судя по их лицам, в целом понимали все, о чем шла речь.
— Может быть, получится использовать эту Гарру. Она явно интересуется нами, — сказал Харакаш на родном языке и Эю вздрогнул, услышав гортанную, раскатистую речь над ухом.
— Использовать женщину, которая командует их правителем? А ты тоже целишь высоко, — хохотнул Варди.
— Судя по всему, ее интересуем не мы, а ты, — уточнил Рэнд. Харакаш в ответ пожал плечами, тотчас снова получив по лбу от Эю, что все еще осматривал его спину.
— Если бы все так легко и быстро заживали, как ты, у меня было бы гораздо меньше работы, островитянин, — уже забинтовывая обратно грудь и спину, обронил Эю. — Я принесу тебе мазь, нужно будет втирать ее в шрамы каждый день, понемногу, тогда они останутся мягкими и не будут мешать тебе двигаться. С ногой хуже. Тебе нельзя постоянно опираться на нее, спицы деформируются и кость смещается, так что принесу завтра и костыль, будешь учиться ходить на нем. После этого восстановление пойдет быстрее.
Целитель засобирался прочь, но Харакаш остановил его.
— Лекарь, последний вопрос. Почему тебя боятся?
Эю молчал долго. Очень тщательно скрутил неиспользованные чистые бинты, проверил крышки на всех баночках, зачем-то проверил, как лежат тонкие иглы в специальном кожаном чехле, где под каждую была сделана своя пара отверстий и деревянный упор для острия. Затем поднял на все еще ждущего ответа Харакаша взгляд.
— Самым талантливым из нас разрешают продлевать себе жизнь. Нечасто, но все же… Мы забираем Умари у преступников. Даже если не желаем этого, нас обязывают. А если откажемся, наказывают не нас, а нашу семью или друзей. Я — один из таких гярунов, который должен раз в четырнадцать лун приходить в тюрьму и забирать Умари одного или двух заключенных, как решит школа. А забирать Умари приятно. Приятно, когда тебя снова наполняет жизнь. И иногда, очень редко, но все же гяруны срываются. И забирают Умари у невиновных людей. У кого-то на улице, или у своего пациента, или у члена своей семьи...
В полной тишине Эю покинул камеру, не забыв опустить за собой тканевый полог.
— Никогда бы не подумал, что такой щуплый и боязливый уна¹ может иметь такие силы,— задумчиво произнес Варди, ожесточенно почесывая подбородок, заросший светлой щетиной. — Не удивительно, что его боятся.