Объёмное изображение
премьер-министра Ямагучи погасло, оставив после себя лишь лого
телепровайдера.
Кай, вздохнув, положила пульт и
скинула полотенце, обёрнутое вокруг тела, чтобы одеться.
Она уже пожалела, что не включила
музыку, пока была в душе. От политических речей, даже если не
видеть осточертевшие рожи самих политиков, всегда оставалось
гаденькое послевкусие. Несмотря на прогресс, о котором вечно
твердит премьер, год от года не меняется главное — он целиком и
полностью под каблуком у Имагавы, Канеды и Блэка. А в последнее
время всё больше и у Новикова тоже. Братство же все пятеро
стараются просто игнорировать, считая «гармоников» за странноватых
лунатиков-чистоплюев с идеей-фикс о «естественной синергии» всего и
вся. Корпорации решают всё в Конгломерате. Настолько, что
государству пришлось даже создать свою, чтобы хоть как-то иметь
право голоса в этом мире. И если госкорпа «Конг» ещё имеет силу, то
про Ямагучи-сана все точно знают: его управление — просто фасад,
старательно поддерживаемый всеми, кто действительно имеет власть.
Они же и обеспечивают его переизбрание раз за разом. Но гражданам
давно плевать…
Кай прикрыла глаза и покачала
головой. Слишком много думать о политике — всё равно, что в
компостный контейнер с головой влезть. Начинает вонять, и от запаха
потом долго не отделаться.
Она натянула короткий топ поверх
климат-сетки на голое тело, перекинула ремень с кобурой через плечо
и проверила положенные по Уставу набедренные перевязи с амуницией.
На тёмных облегающих форменных брюках с голубыми световыми
прожилками те держались, как влитые. Оставшись довольна, Кай
подхватила куртку и направилась к выходу.
* * *
У капитана Ицуми впервые за долгое
время выдалась пара свободных дней. В отделе не случилось никаких
авралов, шёл первый за месяц законный выходной, дело шло к полудню,
а никто её даже звонком ещё не побеспокоил.
План был такой: сначала Кай зайдёт к
старику Нанбу. Сегодня — среда, а значит он делает яки-имо [3].
Яки-имо старика Нанбу пропускать было нельзя! Потом она проведёт
несколько часов в любимом тире в Шибуе, спуская патроны и пар за
государственный счёт. А после… А чёрт его знает, что после. Она ещё
не решила. И эта неопределённость так приятно пахла свободой, что
решать заранее совсем не хотелось.