- Залегли, залегли все! Головы не
поднимать, за небом следят только пулеметчики! Вторые номера,
набивайте диски бронебойно-зажигательными! Напоминаю, у
бронебойно-зажигательных патронов черно-красный наконечник,
трассирующие вставляйте в диски каждым пятым!
Тройка «лаптежников» отвесно
пикируют на позиции второго батальона, включив сирены – немцы
называют их «иерихонскими трубами». Действительно, психологический
эффект колоссальный, звук сирен «юнкерсов» – это звук
приближающейся, неотвратимой смерти, от которой хочется только
бежать… Лишь понимание того, что на открытой, ровной площадке ты
гораздо более уязвим для фугасного действия и осколков авиабомб, а
также пулеметных очередей «Ю-87», удерживает ветеранов и крепких
духом бойцов от поспешного бегства. Но в момент самого большого
страха, отчаянного страха за жизнь мозг порой отключается, сознание
подчиняется инстинктам, и человек бежит, даже не осознавая, что
подписал себе приговор. Наставления командиров в такие мгновения
забываются, а необходимая твердость воли и сила духа есть далеко не
у каждого новичка… Так что при виде пары десятков выбравшихся из
окопов второго бата человеческих фигур, кажущихся отсюда такими
маленькими, и побежавших в тыл, куда глаза глядят, я не удивился,
вовсе нет. Только зло выругался и тут же закричал во всю
глотку:
- Мудака, бросившего позицию и
побежавшего под бомбы, считаю дезертиром! Если выживет после,
расстреляю лично, в назидание остальным! Помните – от бомб в поле
не уйти!!!
Словно в подтверждение моих слов
первая же четвертьтонная авиабомба, сброшенная «лаптежником», смела
едва ли не всех бегущих под чудовищный грохот взрыва, сотрясшего
высоту. В ответ к бомберу с некоторым запозданием потянулись
трассеры тридцатисемимиллиметрового автомата, ударившие в момент
выхода немца из пикирования (в этот момент фрицы где-то на секунду
замирают в небе). Зенитчики немного замешкались, но уже остаток
очереди зацепил крыло и хвост вынужденно замедлившегося «юнкерса»,
тут же задымившего и свалившегося в штопор. Легкая победа! Самолет
с ревом, стремительно понесся к земле, и вскоре раздался гулкий
взрыв, слившийся с нашими восторженными криками:
- Ура!!!
- Молодцы девчонки, достали
«стервятника Геринга»!
- Бей гадов!!!
- Так и надо!
Но обрадовались бойцы рано: немецкие
летчики есть твари крайне злопамятные и мстительные. Привыкли к
тому, что безнаказанно бомбят и расстреливают сверху наши части,
слабо обеспеченные зенитной артиллерией и пулеметами, и редко
имеющими воздушное прикрытие. А тут вот на тебе, огрызнулись
русские, крепко огрызнулись! Попал под очередь сильной,
скорострельный пушки один бомбер, подставившийся во время
пикирования – но два оставшихся тут же сменили курс и полетели к
позиции едва-едва замаскированной батареи. Ударили курсовые
пулеметы, навстречу летящим над холмом фрицам устремились трассы
тридцатисемимиллиметровых снарядов… Но не так-то просто попасть по
движущейся со скоростью триста километров в час цели, особенно если
вести огонь двумя пятизарядными обоймами. Десять осколочных гранат
– совсем немного для автоматического огня, выстреливаются они в
считанные мгновения. Заряжающий быстро справляется с укладкой новых
обойм, всего за несколько секунд – но «юнкерс» преодолевает 83
метра в секунду, сближаясь с кусачей батарей. Если не попадешь
первой же очередью, со второй можно просто не успеть…