Пока переодевался и забирал свои
вещи, обнаружил в тумбочке початую «полторашку» минералки. Всосал
ее чуть ли не одним махом. Вовремя спохватился — на подоконнике
обнаружил оставленное кем-то из бывших соседей печенье. Оставил
немного воды, чтобы было, чем запивать.
Торопливо пережевывая сухие, как
куски картона, пластинки, я оглядывал через окно опустевший двор
больницы и думал, что делать дальше. Мысли тикали монотонно, будто
в часовом механизме.
Пытаться понять, что происходит —
бесполезно. Слишком мало информации, нужно разведывать дальше. Но
куда податься? Первым делом — поднимусь на крышу, осмотрю
окрестности. Потом — домой, естественно. Тут относительно недалеко,
пешком можно дойти за час с небольшим. Дома — поесть, наконец,
по-человечески, собраться и двинуть на левый берег, к Ольге с
Алисой. Лучше не пешком, конечно — это на другом конце города,
километров десять, наверное, по прямой…
Некстати вспомнились уродливые
безглазые монстры с первого этажа. Я невольно поморщился и
передернул плечами. Да уж… А если бы у меня не было клинка? Голыми
руками от таких не отобьешься. Да даже и огнестрел слабо поможет.
Смотря какой, конечно…
А вот ночью мне помогло выжить
другое. Я вовремя провалился, и серый мир превратился из ловушки в
убежище. Если бы научиться нырять в него осознанно — это очень бы
пригодилось. Особенно если получится так же осознанно выходить из
этого состояния.
Я даже попробовал сформулировать
соответствующую мысленную команду, но она была слишком сложной,
чтобы амальгама сходу уловила ее. А для экспериментов сейчас пока
не время, да и не место.
Забрав свои вещи, я все-таки поднялся
на четвертый этаж и отыскал выход на крышу.
Связь, конечно же, не ловилась даже
здесь. Обзор был тоже не ахти. Слева, за дорогой — парк, справа —
гаражи, дальше немного частного сектора, постепенно уступающего
место многоэтажкам. Но даже то, что я сумел разглядеть, меня не
обрадовало.
Со всех сторон, докуда хватало глаз,
поднимались в небо столбы дыма от пожаров. А откуда-то издалека
доносился монотонный заунывный звук сирены.
— Скорее! Сюда! Несите ровнее!
Топот множества ног по каменным
плитам. Взволнованное дыхание помощников целителя, тащащих носилки.
Ровный гул радиумных светильников. Шепотки и возгласы случайных
свидетелей. Каждый звук в гулких коридорах зиккурата расслаивается
причудливым эхом, множится, возвращается в искаженном виде,
смешиваясь со стуком крови в висках. Сквозь плотно сомкнутые веки
мелькают мутные пятна света. Но открывать глаза не хочется.