Я, оскальзываясь на влажном полу и
чудом не спотыкаясь о разбросанный хлам, рванулся назад, но на этот
раз мне повезло куда меньше. Точнее, наверное, преследователь мой
действовал куда точнее. Место для новой атаки он подобрал удачно —
я оказался на открытом участке, укрытий никаких. Бежать, конечно,
можно. Но только чтобы получить удар плетью в спину или заряд из
плазменной пушки. Так себе дилемма.
Впрочем, оставался и третий
вариант.
Зарычав от досады и ярости, я
развернулся в сторону чужака. Светящийся клинок сам собой вырвался
из наруча.
Конечно, драться с таким — полное
безумие. Силы, мягко говоря, неравны. Тут даже чудо-клинок не особо
поможет — думаю, броня противника рассчитана и на такое оружие, так
что вполне держит удар. Но что мне оставалось делать? Как
говорится, помирать — так с музыкой.
Аррана мой маневр почему-то здорово
возмутил — он разразился длинной гневной тирадой на незнакомом
языке, напоминающем не то латынь, не то греческий. Попер на меня,
сжимая кулаки. Цепь его втянулась куда-то за спину, пушки на
предплечье тоже не было видно — похоже, тоже убралась в кобуру.
Он что, с голыми руками на меня решил
идти? Тогда, может, у меня есть кое-какие шансы…
Ага, как же!
Я машинально встал в боевую стойку,
встретил противника серией быстрых режущих ударов перед собой. Но
арран, несмотря на внушительный рост и толстые доспехи, двигался
быстро, играючи уклоняясь от клинка ровно настолько, чтобы
светящаяся полоса проходила буквально в волоске от него. Будто
издевался. И продолжал что-то рычать по-своему.
— Сорд’идас гелот! Куом одес танквере
сакра теллум, бэстиа?!
Ответной атаки долго ждать не
пришлось. Я даже не понял толком, что произошло. Кажется, он просто
выбрал момент, когда я оказался открыт, и ударил тыльной стороной
ладони по лицу. Вроде как пощечину влепил. Но только пощечина эта —
в латной рукавице, так что едва не отправила меня в нокаут.
Щека взорвалась от боли — такое
чувство, что кожу с нее содрали от виска до самого подбородка.
Перед глазами все поплыло. А дальше я будто бы упал в бассейн с
темной, как чернила, водой, и барахтался, пытаясь понять, где верх,
где низ.
Через несколько секунд сознание
немного прояснилось, и я увидел перед лицом грязные плитки пола и
собственные руки, которыми я упирался, пытаясь подняться.