В застывшем мире на миг показалась фигура противницы. Девчонка в
пышном платье застыла в прыжке. На мраморном личике бисеринки пота
отливали радугой. Из носа тянулось облачко пара, в котором читались
рубиновые оттенки.
Разум Ханако возбудился. Сержант двинула вперед, локомотивом
проламывая пространство. Рядом мелькала мысль:
«Эти атаки страшны не только мне, но и ей!»
Время начало оттаивать. Секунды, растянутые на часы, сжимались в
прежнее состояние. Замершая противница снова обрела жизнь, ее грудь
наполнилась. Ее взгляд блеснул страхом.
Ханако коснулась земли. Кулак приготовился к удару. Десятки
метров, разделяющие девушку с противником... схлопнулись.
БУМ! — Дерево, попавшее под удар, улетело градинами к опушке
леса.
Промах. Ханако зазмеилась в движении, меняя положение в рывке.
Напряженная ладонь врезалась в почву, чтобы тело в инерции
развернулось по новому направлению.
«Где она? Как она смогла избежать удара?!»
Местность, изрытая ямами от прыжков и наскоков Ханако,
превратилась в мозаику безумца. Сломанные деревья завалили поляну,
трава лежала срезанным сеном. Единственное, что осталось прежним —
атмосфера, которая могла убивать.
Взгляд Ханако пробежался по увиденному, после чего сержант
размазалась в прыжке.
На одном из деревьев хрустнуло.
Противница едва успела спрыгнуть, избежав второго смертельного
удара. Ханако, разглядев врага, последовала за ним.
Новая атака прошла вскользь, девчонка едва уклонилась от взмаха
сержанта. Затем новый удар. Опять.
Снова и снова.
Ханако не теряла ни секунды. Рывок и атака. Прыжок и удар.
Девушка терзала организм, насиловала ноги, испытывала на прочность
кулаки. А враг умудрялся уклоняться. Ханако наступала. Противница
выскальзывала из поля зрения.
Две минуты. Бесконечные две минуты окончились жутким криком!
Сержант ядром влетела в землю, тело пружиной отскочило дальше.
Крутясь волчком, Ханако неслась к лесной стене. Когда, казалось,
вот-вот будет столкновение, армейские берцы вонзились в почву,
исторгая горячими подошвами дым.
Такигучи замерла. Ее фигура походила на восковое изваяние: с рук
сползали лоскуты кожи, одежда лохмотьями опадала книзу. Сквозь
прорехи в облачении виднелась взмокшее тело, промочившее нижнее
белье до последней нитки.
Внутри девушки бурлил эмоциональный бульон, он бы снес крышу
любому, кто мог попасться на пути Ханако. Но губы сержанта
растягивались улыбкой, украшающей милое, пусть и в ссадинах,
личико. Она просипела: