В кромешной тьме и неестественной тишине Энни воспользовалась
другим артефактом, исчезая из проклятого леса. Девочка, перенесясь
в безопасное место, отключила защиту и тут же упала. Ладони
уперлись в холодный черный пол, удерживая хозяйку от
столкновения.
Сломова не сразу поняла, что у нее странно саднит горло. Лишь
через пару минут, привыкнув к пугающему безмолвию и мраку, она
призналась:
«Я реву.» — Пальцы коснулись соленой влаги у глаз, спускающейся
водопадами к полу. — «Я плачу... Я... Кто-нибудь. Спасите меня...
Мама! Папа!»
Сквозь темноту проник луч света, а трясущиеся плечи сжали в
объятиях. С каждой секундой зрение возвращалось в норму, сначала
малюя серыми оттенками помещение с неясными силуэтами, а потом
краски наполнили зрительную абстракцию, искривленную слезами.
Энни тогда же резануло по ушам. Это был крик. Но чей? Ее? Да,
ее! Она кричала! Она плакала и ревела, и могла слышать себя!
Руки девочки крепче сжали того, кто дал ей необходимые объятия.
Энни уткнулась в плечо, где шершавый пиджак кусал нежную кожу. Это
бесило и радовало девочку.
— Я-я, в-а-а, я-я жива-а! — Девочка говорила все, что угодно,
лишь бы слышать свой голос. Она продолжала, пока обнимающий ее
человек не положил руку ей на макушку. Он гладил ее. —
С-спасибо-о-о.
Вскоре Энни увезли на носилках в медпункт гильдии «Мортем»,
оставляя того самого человека-объятия хмуро смотреть на яму в полу.
Именно там появилась Сломова, спустя время сняв защиту.
Человек цыкнул:
— Уроды, и как таких земля носит? Напасть на парламентера, да
еще и на маленькую девочку. Ублюдок Аксель ответит за это.
Мужчина оправил полы медицинского халата и поспешил вслед за
госпитализируемой Энни. А ему в спину упирался насмешливый взгляд
стоящего неподалеку Шороха, который мысленно хмыкнул:
«А Максим не промах. Оксане будет интересно послушать, как ее
братец отметелил «Элегантную менталистку». Да и мне хочется увидеть
ее эмоции относительно этого засранца.»
Шорох оскалился и направился в медзал гильдии, оставляя
копошащихся работников «Мортема».
***
«Успел!» — Поселилась в голове единственная мысль, когда я
увидел, как исчезла незнакомка.
Я тут же оценил ситуацию.
Поляна, недавно лежавшая подле штаба, превратилась в пустырь.
Землю исходили рытвины, деревья переломились или улетели с корнями
прочь от насиженных мест. Обломки коры и стволов трухой устилали
поверхность, а на этом странном ковре на трясущихся ногах держалась
Ханако.