На глаза целителя навернулись слезы. Он отсутствующим взглядом
смотрел в пустоту. Конечности трясло как отбойный молоток.
— И-идет.
— Хорошо. Можешь пока идти.
Давление пропало. Целитель по стеночке поднялся на ноги и вяло,
как опьяненный дымом комар, поплелся куда подальше.
Шорох дождался, когда врачи отвезут Оксану в палату, где он смог
посмотреть на нее.
Девушка выглядела более, чем нормально. Кожа посветлела, исчезли
тени из-под глаз. Пропала кровь, замалевавшая лицо. А когда Оксана
открыла глаза, в них набирался сил живительный огонь.
Шорох лишился маски весельчака. На душе потеплело, вот он и сел
на попавшийся под руку стул. Рука коснулась кисти Оксаны, та сжала
ее, измученно улыбаясь. Шляпа спустилась с головы Шороха на тумбу.
Слова прозвучали с теплотой:
— Как ты? — Вопрос донесся до Оксаны маревом, тонким
шепотом.
— Хорошо, папа...
***
Четыре дня спустя.
***
Тени сплетались в смутно знакомую сцену. Коридор тянулся десятки
минут, прежде чем появилась новая комната. Зал. Мрак расходился под
напором бликов. Среди блеска образов я увидел людей.
Подавители... Они тащили меня к порталу. Впереди безвольной
куклой шла девушка. Как же ее звали? Ханако, верно.
Нас втолкнули в портал, после чего меня поглотила бездна.
Чернота играла со мной образами даже там. Я хотел развеять ее, но
загадочная сила препятствовала.
Я вижу Оксану.
Она выходит из полога темени. На лице улыбка, во взгляде таится
восторг. Оксана протягивает руку, говорит, что не злится.
Внутри сплетаются цветными нитями радость и облегчение. Я тянусь
к ней. Пальцы обхватывают тонкую хрупкую кисть. От прошедшего по
телу тепла улыбка сама рвется наружу.
Мокро.
Рука ускользает из хватки сестры. Я подношу ладонь, чтобы в
ужасе отпрянуть назад.
Кровь.
Перевожу взгляд на Оксану.
Сестра сереет. На лице бесцветная гримаса боли, тоска пожирает
ее. На животе появляются черные провалы. Туда втягивается темнота
вокруг. Краски возвращаются в мир, они врываются в окружающее меня
пространство.
Ноги слабеют, колотит дрожь. Все деревенеет, спина гнется под
незримой ношей. Я смотрю на алые пятна, бегущие по платью.
Вскоре под Оксаной собирается лужа. Она растет, ее переполняет
утекающей жизнью. Из лужи рождается ручей. Он обегает меня,
превращается в кольцо. Из ручья выливается река. Она смывает меня,
безграничная сила сбивает с ног.