Вот к одним из таких ворот и
подъехала коляска, запряженная меланхоличной лошадкой. Кучер,
одетый в крестьянскую одежду мужчина с грубым лицом, натянул
поводья, и с подножки соскочил молодой юноша, в отличие от своего
временного спутника, стройный, с тонкими чертами лица, несколько
бледноватого, надо признать, со свежим шрамом на том же самом лице,
с темными волосами, одетый в черный мундир.
Мундир со стороны казался
однотонно-гладким, но при ближайшем рассмотрении, становились видны
узоры, вышитые черным по черному.
Мундир Черной сотни короля
Шнееланда.
На плечах узкие погоны с одинокой
серебряной звездочкой.
Младший сотник.
Юноша подошел к калитке и дернул за
свисавшую цепочку. Где-то внутри, за стеной, еле слышно звякнул
колокол. Спустя несколько минут в калитке открылось окошко, из
которого смотрел охранник:
- Кто?
- Младший сотник Черной сотни, к
месту службы, предписание 00117.
Он протянул в окошко письмо. Охранник
взглянул в бумаги. Действительно, такое предписание упоминалось в
списках.
- Имя?
Охранник, разумеется, знал, что у
сотников никаких фамилий нет и быть не может.
Черная сотня – их фамилия.
Новоприбывший, несмотря на свою
аристократическую внешность, не стал возмущаться, требовать
впустить его немедленно или как-то иначе выказывать свое
недовольство. Скорее, наоборот, по его лицу скользнуло еле заметное
выражение понимания, что каждый выполняет свою работу. Он прибывает
к месту службы и предъявляет документы, охрана их проверяет. Чему
возмущаться спрашивается?
Поэтому сотник просто ответил на
вопрос:
- Мое имя – Ксавье.
6
Кучер, пронаблюдав за тем, как за
черномундирной спиной закрылась окованная сталью дверь калитки,
развернул коляску и неторопливо покатил по дороге обратно к
железнодорожной станции.
Вернуть лошадь крестьянину, у
которого он взял ее на время, переодеться, прийти на телеграф и
отправить в Бранд короткую телеграмму самого непримечательного
содержания: «Уголь отгружен». После чего нужно будет отправиться в
горы, возвышающиеся над Штальштадтом и там найти оборудованное
логово для наблюдения за городом. А потом – ждать. Ждать, пока в
пока неизвестном окне замерцают вспышки гелиографа. Означающие, что
доставленный в город-завод человек успешно приступил к работе.
После этого можно будет отправлять вторую телеграмму: «Уголь
куплен». А что будет потом – ему знать не нужно. Об этом знает тот,
кто составляет планы, тот, кто пишет ноты.