Тем удивительнее было, когда мой план
сработал и я все-таки ухнула в озеро, намертво вцепившись в пустую
емкость и плотно закрытую сумку с истерично завывающим котом. Едва
вынырнула, кашляя и отплевываясь, как тут же стала озираться в
поисках девочки.
— Салия!
— Я здесь!
Обернувшись, увидела свою спутницу,
барахтающуюся на поверхности. Ее спасительная баклажка мирно
покачивалась на гонимых девочкой волнах метрах в пяти от нее.
— Ты плавать умеешь?!
— Не очень хорошо!
— Тогда плывем к берегу, я буду рядом
и подстрахую, если что.
Кивнув мне, Салия неспешно погребла
по-собачьи, и пару раз мне казалось, что она вот-вот уйдет под
воду. Но нет, все обошлось, и спустя некоторое время мы развалились
на берегу, стараясь отдышаться.
— Мы спасены? — хрипло спросила
она.
— Ну… Озеро вроде чистое, в смысле,
никто нас не преследует, а наш летучий корабль уже далеко впереди,
поэтому можно заключить, что да, мы спаслись. Буквально чудом!
— А что же дальше?..
Несмотря на то что сейчас лето,
продолжать путь по острову в мокрой одежде — лишний раз привлекать
к себе внимание случайных встречных. И сейчас нам это совсем не
нужно. Поэтому необходимо было задержаться на берегу и
просохнуть.
К тому же Бук устал сидеть в сумке и
вообще прятаться: с грозным «мяф-фом» он вылез на свет божий и с
выражением вселенской обиды на мордочке, задрав хвост, отправился в
лес.
— Смотри не заблудись! — крикнула я,
понимая, что купание в озере мне простят не скоро.
— Я даже не знала, что у тебя есть
кот, — чуть улыбнувшись, заметила Салия, грустно взирая на
воду.
— Пришлось скрывать, чтобы с корабля
не выкинули, — вздохнула я. — Бук очень тяжело переживал
вынужденное заточение в каюте. А за сегодняшние удар сумкой и
свободный полет еще долго будет на меня дуться. И это еще он сухим
остался, а если бы вымок… Даже страшно представить, уф-ф…
Наблюдая за задумчивой девочкой, я
спросила:
— Салия, а сколько тебе лет?
Удивленно на меня взглянув, моя
спутница ответила:
— Летом исполнится двенадцать. То
есть примерно через три декады.
— Тогда почему в столь юном возрасте
такая вселенская печаль на лице?
— Не знаю, как теперь мне добраться
до бабушки. У меня кроме нее никого больше не осталось…
Терзаться мыслями пришлось недолго.
Решение я приняла, еще когда мы лежали на песке.
Да, меня поджимает время. Да, мне не
стоит рисковать и таскаться по дорогам и селам, но и бросить на
произвол судьбы ребенка я не могла. Я бы помнила об этом до конца
жизни и никогда не простила бы себе.