Я их видел, вздрогнул Хэруо. Где же я видел такие цветы?
– Я нуждаюсь в изголовье, – тонким голоском спела девица,
кокетничая. – Но если изголовья нет, я готова преклонить голову на
колени человека с чувствительным сердцем...
В дверях она обернулась, с улыбкой поманила гостя за собой.
Цветы? Какие цветы, когда впереди восхитительная ночь?! Разуваясь у
входа, Хэруо едва не упал. Ухватился за стену, услышал хруст. Вроде
бы, все цело, ничего не сломал. Девица раздвинула бумажную дверь; в
последний момент самурай успел заметить, что бумага мерцает. На ней
проступал темный рисунок: цветы, опять цветы, похожие на глаза с
ресницами. С тихим шелестом перегородка ушла в сторону, рисунок
исчез. Свет, льющийся изнутри, сделался ярче, желтым
прямоугольником упал на пол, под ноги. Нет, это не свет, это
новенькая циновка. Гостеприимно расстелена, приглашает войти... Или
все-таки свет?
Хозяйка зажгла лампу? Зажгла, уходя из дома?! Хэруо икнул от
изумления. Не пожалела масла? Не побоялась пожара? Так ждала
гостя?!
Забыла погасить перед уходом?
Девица скользнула в комнату, пропала из виду. В душе Хэруо
пробудилась от спячки змея тревоги: шевельнулась, расправила
скользкие холодные кольца. Аромат упал сверху рогаткой змеелова,
прижал змеиную голову. Ослабевшее было вожделение вспыхнуло с
двойной силой, самурай решительно шагнул вперед. С опозданием
вспомнил о плетях за поясом: нехорошо, неправильно, надо было
оставить оружие в коридоре...
Да ладно! Будь хозяин мужчиной – счел бы оскорблением. А
красотка не обидится. Даже не заметит...
Яркий свет лампы больно резанул по глазам. Хэруо зажмурился,
вскинул ладонь к лицу. Пошатнулся, как от толчка – это саке, все
саке виновато! Пить надо меньше. Иначе с чего бы обычной масляной
лампе гореть ярче пожара? И с чего бы в этом удивительном огне, за
миг до того, как Хэруо смежил веки, взору его предстали не один, а
два темных силуэта?
– Ты кто такой?! Что за невежа лезет в дом без спросу?
Голос был мужской: грубый и гневный.
– Я Одзаки Хэруо! А ты кто
такой?!
Хэруо считал себя человеком
обходительным. Но с грубиянами у него разговор был короткий. Если к
нему обращались без должного почтения, самурай отвечал тем же.
Кланяться? Лебезить? Извиняться до последнего и только потом
вступать в схватку? Нет, это не для Одзаки Хэруо!