– Да-да, припоминаю, – наморщил лоб Гринев. – Непецина тогда обвинили в незаконном аресте.
– Верно. Не нравится Непецин Шаповалову, плетет начугро интриги, – глаза Черногорова недобро блеснули. – А только не ведает, болван, что мне все доподлинно известно. Ох, Паша, попадет Шаповалов под горячую руку, разгоню его вместе с наушниками по уездам, будут там по оврагам абротников [5] ловить.
Зампред на минуту задумался.
– Прикажете включить Непецина в опергруппу? – подал голос Гринев.
Черногоров встрепенулся:
– Непременно! И назначь его старшим. Временно.
– А постоянным кто будет? – Гринев поднял левую бровь вверх.
– Узнаешь. Потом. Еще вопросы есть?
– Никак нет, – Гринев щелкнул каблуками. – Есть деликатная информация.
– Выкладывай.
– Товарищ Медведь написал рапорт в Москву, – негромко проговорил Гринев. – Просит самого товарища Дзержинского перевести его на более опасную и ответственную работу.
– А-а, так ему давно в нашей губернии скучно, – махнул рукой Черногоров. – Глядишь, и переведут куда-нибудь в Туркестан басмачей гонять. Платон Саввичу там будет веселее. Все у тебя? Ну, так можешь идти.
Ленинградский поезд прибыл точно по расписанию – в 20.02.
Андрей торопливо прошел по вокзалу и, отмахнувшись от назойливых извозчиков, отправился домой пешком. Он с удовольствием поймал себя на мысли, что идет именно домой. Минуло совсем немного времени, а этот город стал для него таким близким и даже родным. Вспомнился Петербург: «Конечно, кощунственно по отношению к городу детства, но теперь он вызывает только щемящую боль, как по усопшему, – с грустью подумал Андрей. – Там прошлое, а здесь жизнь и все светлые надежды».
Он улыбнулся и задорно сдвинул кепку на затылок. «Вот шагает по улице счастливый человек.
У него есть чистое небо над головой, любимая девушка, возвращения которой он будет ждать, интересная работа и добрые приятели. А что еще нужно для счастья? И представляете, этот счастливый человек – я!» Веселые мысли носились в голове, сталкивались и разлетались, словно бильярдные шары.
Андрей не заметил, как дошел до улицы Красной армии. Не обратил он внимания и на то, как мчавшаяся навстречу пролетка вдруг с шумом остановилась, и выскочивший на мостовую ездок долго смотрел Андрею вслед, бормоча: «Нет, чертовщина какая-то!»
– Мишка! – громко прокричал кто-то за спиной Рябинина.