Глаза у Анта красные – видно, курил траву. Он садится на табуретку, я – на кровать.
– Зачем тебе цветок? – спрашиваю я.
– Ты задаешь этот вопрос каждый раз.
– И каждый раз забываю.
– Если думаешь, что это – эстетская фишка, тонкий пристеб, то ты ошибаешься. Меня подобная ерунда не волнует. А алоэ помогает от насморка – отламываешь кусок и суешь в ноздрю.
– Ясно. А насчет моего предложения ты подумал?
– Подумал. Я не участвую.
– Почему?
– Мне это не надо. Собирать состав, репетировать… Зачем этот попс? Ты что, хочешь внедриться в шоу – бизнес?
– Нет, конечно.
– А зачем тогда?
– Как – зачем? Играть концерты, записываться…
– Ты не врубаешься, Шура. У тебя мозги заклинило после Америки. Там один, бля, шоу – бизнес, там все продаются…
– А что, не в Америке были «Dead Kennedys»? А «Нирвана» твоя не оттуда? Они что – тоже продались?
– Продались. И поэтому всем им пришел сипец. Пойми, для настоящего творчества не нужен шоу – бизнес. Это идет изнутри, как божий дар. Ты не смейся, так оно есть… Я пять лет пишу песни, у меня уже, может, штук сто. Но я их никому не играю – ты знаешь. И не буду играть никогда. И стихи никому не читал и не буду читать. Потому что пишу для себя. Мне важно творчество, а не где‑то там засветиться. Просекаешь?
– Просекаю. Значит…
– Сказал уже – не участвую. «Гражданская оборона» правильно спела когда‑то: «Хватит, уходите прочь, мы играем для себя». Единственная группа в Союзе, которую я уважаю, которая настоящая. А все остальное – говно и подделка. Что панки, что попс. Не вижу я разницы между Киркоровым и группой «Наив», хоть эти и считают себя панками.
В дверь звонят. Ант поднимается и выходит из комнаты. Я встаю, подхожу к столу. На бумажке – кусок текста песни:
Мрачные тени солнечных аллей
Тупые очевидцы гибели идей
Проваленный успех ухода в пустоту
Кромешные восторги полета на луну
Философски озадаченная дохлая моль
Раздутый до предела абсолютный ноль
Безупречно изуродованный хоровод
Непривычно убаюканный натужный лед
Ант возвращается. С ним – коротко стриженый парень в черной джинсовой куртке. На вид ему лет двадцать пять или больше.
– Знакомьтесь. Это – Шура, мой давний друг, а это – Андрей.
Мы жмем руки. Андрей ставит пакет на стол, достает из него бутылку водки и большую пачку чипсов «Русская картошка».
– Дернем?
Я пожимаю плечами. Ант кивает.