Меч Хродрика я отдал зверям без
сомнений. Если я двинусь в приораты, то буду маскироваться, и эта
вещь выдаст меня.
«Передайте Зигфриду. Думаю, по праву
эта вещь его».
Они ничего не ответили, с восхищением
глядя на роскошное оружие. Но каждому было ясно, что зверю не
суждено владеть таким. Сильверит подвластен только человеческой
мере.
У меня остались табличка со словом
Каэля, да ещё пара кинжалов. Одним из них Хорас чуть не убил брата,
а вот откуда второй, я не понял. На нём я увидел уже знакомый узор
пентаграммы, и понял, что это кинжал с кровью Белиара.
Талисман Рычка привычно покачивался
на груди, и я всё вспоминал того огромного волка. Неужели и вправду
это был он?
Да и что это вообще были за
существа?
«Мы – Инфериор». И в то же время
нет?
Огромные животные, с зачатками
разума. Которые очень беспокоились за свой мир, и даже за двуногих
зверей, населяющих его. Поразмыслив, я остановился на мысли, что
это могут быть какие-нибудь Духи Стаи. Потому что скорпиона я там
видел, волка видел, и сокола, кажется.
Интересно, а стая Пауков тоже
бывает?
Так, за размышлениями, я отсчитывал
километр за километром по жаркой пустыне.
Я распрощался со своими спутниками
там же, под Каудградом, и отправился в Оранжевый Приорат. Звери
собирались сначала добраться до войск Хораса и Зигфрида, чтобы
доложить о случившемся.
Мне очень хотелось взять их с собой,
но от армии Гильберта всё же остались отдельные безумцы, скачущие
по окрестностям, и я рисковать не стал. Пусть Хильда доведёт
первушку, а Макото дойдёт до Шмелиного. Отрядом из четырёх зверей
они были в большей безопасности.
***
Животные пустыни меня пока не
трогали. Я чувствовал с ними связь, и она мне подсказывала, что это
временно. Воля Инфериора держала их инстинкты в узде, но вскоре
природа одержит верх.
Поэтому пока я мог расслабиться, не
тратя силы на стихии и чутьё. И вот это меня чуть не подвело.
Острая опасность кольнула в спину, я
пригнулся, и надо мной пролетела рычащая тень.
Обезумевший воин, зверь третьей
ступени, одетый в рваные жёлтые доспехи, вскочил с песка. Он
замахнулся копьём и снова кинулся в атаку. Его движения были
пьяными, рваными, и мне без труда удавалось увернуться от всех его
ударов.
Его метка уже не горела ярко, она
словно дотлевала, как уголёк.
Я помнил, какими сильными могут быть
«меченые», но сейчас всё было по-другому. Помахав так впустую
несколько раз, зверь упал на колени и уставился на меня
остекленевшим взглядом.