— Да, художника каждый обидеть норовит, — пробормотал я,
соскакивая со стола, и в воцарившейся тишине направляясь к двери
этой комнаты, одной из целого ряда предоставленных этой группе,
перебравшихся из Академии наук сюда, ученых. К ним были приставлены
специальные холопы, которые следили, чтобы они ели, спали и мылись.
Распахнув дверь, я несколько секунд любовался на то, как в комнату
пытается прорваться весьма солидный господин, позади которого
топчутся на месте господа помоложе. Господина сдерживает дюжий
гвардеец, но сдерживает очень деликатно: в морду не бьет, рта не
открывает. Молодец, вот это у Михайловских подчиненных выучка. —
Что здесь происходит? — спросил я тихо, но гвардеец тут же
повернулся ко мне и вытянулся во фрунт, а господина продолжал
удерживать второй из моих телохранителей.
— Да вот, государь, Петр Алексеевич, сильно хочет этот немец к
вам попасть, все кричит, что сына тут его взаперти держим, чуть ли
не в кандалы закованного, — я уставился на него. Что? я прекрасно
слышал, о чем кричит господин и там не было даже намека на... Так,
похоже, Юдин бегает по ночам по Москве и кусает зазевавшихся
прохожих. Надо бы проследить, а то слишком уж бурно воображение у
кого-то заработало.
— Отставить брехню, — я махнул рукой и обратился уже
непосредственно к господину. — Кто вы, и почему так стремитесь
попасть в комнату, которую охраняет личная императорская гвардия,
что указывает на то, что там находится император?
— Ох, я не... — господин приподнял парик и вытер внезапно
вспотевший лоб. — Понимаете, я вовсе не хотел мешать беседе его
величества с присутствующими в той комнате людьми, но среди них
находится мой сын, и он молил меня о помощи. Как я понял из его
сумбурного письма этот остолоп умудрился заключить пари с
венценосной особой, и теперь, когда его репутация, а то и жизнь
висит на волоске... Я уже потерял одного сына в этой стране, и могу
потерять второго...
— Вы так и не представились, — тихо произнес я, в общем-то уже
зная, кто сейчас заламывает передо мной руки.
— Бернулли. Иоганн Бернулли, — я молча смотрел на отца не только
того Бернулли, который переводит сейчас мел в комнате за моей
спиной, но и математического анализа и пытался понять, мне сейчас
повезло, или все же не очень.
— А ваши сопровождающие? — я многозначительно кивнул на мнущихся
за стеной из гвардейцев молодых мужчин.