Кажется, он был без сознания.
Даже не знаю, к сожалению или счастью.
Меня перевернуло в воде. Спиной ударилась о
лежащий булыжник. Дыхание выбило, перед глазами заплясали разноцветные пятна.
Бурный поток нес вперед, и я понимала, что не способна противиться ему.
Несколько минут казались вечностью. Из последних
сил я удерживала нас на поверхности воды.
Шансов на спасение нет. Отсюда не выбраться
живьем.
Нужно срочно вспоминать все известные мне
молитвы.
О, всевидящая, даруй…
Боги, что это?!
Несколько секунд перед глазами виднелась только
пустота, словно оборвались и вода, и берега. А затем река сорвалась вниз. Я не
успела перегруппироваться, не успела зацепиться за очередной камень, только
увернулась от него.
С трудом подавила вскрик и зажмурилась.
Мгновение.
Водопад, закружив нас в демоническом танце,
сбросил с высоты.
В легких не осталось воздуха, их точно наполнило
до краев жидкостью. Глаза защипало.
Если я отцеплюсь от мужчины, то смогу всплыть.
Нужно всего лишь разжать хватку.
Он ведь собирался прикончить меня.
Но почему-то я барахталась, держа его за шиворот.
Губя обоих своей дурацкой принципиальностью. Стиснув зубы, задыхаясь.
Поток поднялся вверх, и, воспользовавшись
единственной возможностью, я начала отчаянно грести.
Мне кажется, река смиловалась над идиоткой,
которая потратила остаток сил на то, чтобы плыть незнамо куда. Потому что нас
попросту выбросило на берег. Кинуло о песок, и правое бедро налилось
ошеломительной болью.
— Твою мать… — зашипела я, откашливаясь, лелея
отбитый бок.
Это были не шахты. Лес. Густой, зеленый. Темный,
не позволяющий солнечным лучам нарушить вековой покой здешних крон.
Лес!
Мы выбрались. Спаслись!
Не может быть...
Я долго лежала, не в силах подняться на
ноги.
Так, нужно прийти в себя и осмотреться. Не время
страдать.
Мужчина не дышал. Он казался неживым. Холодный.
Губы белесые. Только вены такие яркие, синие, словно перепутье ручьев на
бледной коже.
— Очнись! — Приложила ладонь к его груди, чуть
надавила. — Ну же! Давай!
Худощавый, почти тощий. Кожа иссечена непонятными
рунами, что выпирают вздутыми шрамами. Черты лица настолько острые, что тронешь
— порежешься.
Кто он такой?..
Выживет ли? Смогу ли выторговать его у смерти?
Вроде всё-таки дышит, если долго-долго
вслушиваться или пальцами сжимать пульс.