Учитывая, что речь шла о Грандвейв, вскоре появиться
могли и гибриды.
Нужно было уходить как можно скорее, но Джек все еще
оставался без сознания, и Кейн даже не знала, насколько сильно он
пострадал, мог ли передвигаться, или даже можно ли было его
перемещать.
Пробраться над аномалией было очень, очень плохой
идеей. Абсолютно дурацкой, Кейн даже не верилось, что она
согласилась.
Она попробовала позвать Джека, даже рискнула
потрясти, но он не реагировал. Нужно было найти убежище поскорее, и
она использовала спирит — на сей раз это далось ей тяжело,
сказывалось истощение.
Ей очень хотелось пить, горло саднило, и это сбивало
концентрацию. Летающая сфера получилась нестабильной, парила
медленно и невысоко, но у Кейн получилось поднять их с Джеком до
окна на третьем этаже здания. Внутри было тихо, и Кейн понятия не
имела, не загнала ли она себя в ловушку. Ей только не хотелось
оставаться на улице.
Комната, в которой они очутились, почти не пострадала
после Первой Катастрофы — стены, пол и потолок были абсолютно
целыми, даже обои сохранились под слоем серой пыли. Мебель стояла
на своих местах, только светильник валялся на полу, рядом с
раскрытой старой книгой.
Джек не приходил в себя, никак не отреагировал, когда
Кейн опустила его на пол, и она рискнула еще раз потрясти
его.
Это оказалось ошибкой.
Его спирит-рука соскользнула, задела ладонь Кейн, и
возникло странное, почти приятное чувство притяжения, прежде чем их
обоих тряхнуло.
Кейн показалось, что в нее ударила молния. Это
случилось быстро, так быстро, что почти не больно, и Кейн едва
успела подумать, что нужно было быть осторожнее, ведь она же знала,
что спирит после взрыва воронки нестабилен.
Потом все вокруг исчезло. Кейн забыла, где она и что
происходит, но она чувствовала присутствие Джека так, как ни разу
никого не ощущала раньше. Видела, словно наблюдала это собственными
глазами — захламленную крохотную комнатушку, развешенные по стенам
детали механизмов, шестеренки и пружины. Газовую горелку, ножовку
по металлу, золотистый закатный свет, льющийся в окно над столом,
схемы и чертежи. Это было воспоминание, и за каждым предметом
стояли другие образы-картинки — горелка на прилавке Рынка
Механизмов, запах смазки, наждачка в крепкой мужской ладони,
твердость металлической шестеренки под пальцами.