Это было воспоминание Джека, его чувства, его
крохотная квартира-студия, заполненная механизмами и пропахшая
запахами машинного масла, его удовольствие механика, мастерящего
что-то новое, что-то только свое. Это было воспоминание о том,
каким он был до того, как стал схематиком. Спокойный и счастливый
день, ничего особенного — остывшая яичница на сковороде, горький
дешевый кофе, золотистая пыль в воздухе, солнечный зайчик на
приколотом к стене листе чертежа.
Что-то было в этом воспоминании — одном из многих,
Кейн об этом знала — что вызывало желание быть его частью,
потянуться, встать у Джека за спиной, провести рукой по его
волосам, просто так, чтобы он обернулся.
И он обернулся. Образ отстранился, перестал быть
воспоминанием, и они оба оказались в той комнате, в квартире Джека.
Он сидел за столом, вполоборота, а Кейн стояла напротив и хотела
потянуться рукой к его волосам — совсем простое движение, которое в
сущности ничего не значило, и сделать его было легко, как будто она
имела на то право.
Волосы Джека пощекотали ее пальцы, а потом снова
вспыхнул спирит, и возникло другое воспоминание — рояль,
черно-белые клавиши под пальцами, дождь за окном. Прозрачные капли,
стекающие по стеклу.
Кейн помнила себя тогда, в музыкальной комнате на
«Трели», незадолго до своего отъезда в Университет. Тогда она
играла вальс, старый и мелодичный, и думала о том, что никогда не
вернется. За тем моментом, за тем последним вальсом в пустой
комнате стояли годы на платформе, сад с бледными, чахлыми розами,
разговоры с Линнел и вся прошлая жизнь. Тогда Кейн была
одна.
Теперь Джек был рядом, стоял сбоку и слушал ее. Его
ладонь лежала на полированной крышке.
«Что вы здесь делаете? Вас не должно быть в моей
памяти».
Так же как у Кейн не было права вторгаться в его
воспоминания.
И все-таки она была рада, что он оказался рядом.
Молчал, слушал незамысловатую мелодию вальса.
Все закончилось внезапно. Кейн снова тряхнуло, и она
вдруг вспомнила, что находится под Грандвейв, в заброшенном здании,
в котором, вполне возможно, было опасно, и Джек без сознания лежит
головой у нее на коленях.
Она почувствовала момент, когда он пришел в себя —
почти сразу после того, как очнулась она сама.
Джек открыл глаза и посмотрел вверх, ей в глаза, и
Кейн поняла, что какой-то неосознанный, подспудный страх, который
скручивал ее внутренности все время после взрыва воронки,
наконец-то отпустил.