***
Утиный плёс и Белые росы преобразились до
неузнаваемости. Два некогда элитных микрорайона превратились в
идеальные декорации к фильму о конце света: мне вообще сначала
показалось, что ни одна новостройка не уцелела. Почти все дома
превратились в груды обломков и строительного мусора, хотя, если
приглядеться, местами можно было заметить чудом устоявшие стены с
пустыми проёмами окон и балконных дверей, причудливые переплетения
вентиляционных коробов и кабельных каналов, висящие в воздухе, а в
паре мест торчали одинокими столбами бетонные коробки целых
подъездов, лишившиеся окружавших их квартир. Из под крупных
обломков выглядывали раздавленные легковушки, покачивались на ветру
оборванные провода фонарных столбов. Дороги, тротуары и парковки,
заставленные автомобилями, покрывала толстая шапка пыли и
пепла.
—
Что с фоном? — прокричал в отчаянно трещащий и шипящий радиоэфир
Седов.
—
Четыреста, — ответил ему Николаич, глянув на экран своего
дозиметра. — Глушимся?
—
Глушимся!
Я
на всякий случай перецепил маску дыхательного аппарата на плечо,
чтобы удобней было в случае чего её надевать. Вентиль баллона —
слева, крутить — вправо. Вроде так, вряд ли со времён моей работы в
пожарной охране что-то в этих аппаратах поменялось. Катера-амфибии
ткнулись тупыми мягкими носами в берег, двигатели затихли почти
одновременно. Открыв дверь, я высунулся на палубу, и на меня тут же
навалилась звенящая, мёртвая тишина.
г.
Красноярск,
микрорайон «Белые
Росы»,
28 июня, суббота,
14:50.
Радиационный фон: 490-560
мкР/ч.
На первый взгляд, правый берег
Красноярска был абсолютно мёртв. Если на левом, среди разрушенных
домов и выгоревших кварталов, ещё теплилась жизнь, правый
превратился в огромную братскую могилу, вместо земли засыпанную
обломками многоэтажных домов. Тишина, резанувшая уши сразу после
того, как водители заглушили двигатели амфибий, постепенно стала
заполняться страшными, абсолютно неуместными в городе звуками.
Где-то в туманно-пылевой хмари со стоном проседали обрушенные
конструкции, что-то осыпалось, хрустело, натужно гудело и хлопало.
Казалось будто там, за пределами видимости, ворочаются огромные
неизвестные науке существа, а может — призраки разрушенных зданий
переползают заставленные брошенными автомобилями улицы в поисках
мест, где они совсем недавно стояли. Противный, липкий холод
просачивался через костюм химзащиты, щекотал между лопаток,
заставляя вздрагивать и зябко ёжится. А спустя мгновение пришли
запахи и я, судорожно сглотнув, поспешил натянуть на лицо полумаску
респиратора. В воздухе сильно пахло разлагающейся плотью, бензином,
гарью и чем-то химическим, похожим на озон.