Многоголосый бубнящий хор вклинивался в
сознание. Я безумно вращал глазами, пытаясь хоть как-то привлечь к
себе внимание, но выходило так себе. Единственное, на что меня
хватило — со всей силы сжать пальцами свободной руки край лавки и
стиснуть зубы. Водоворот чужих мыслей бушевал, скручивался, словно
пружина, готовая в любой момент лопнуть.
— Свет, я обещаю: ничего не случится!
Учения у них, деньги-то надо отрабатывать...
— Не берёт «скорая»! И полиция тоже — там
автоответчик постоянно...
— Саня, двор узкий, давай так: я автобус
на «аварийку» поставлю, а ты...
— Бред! Это всё — бред! Мы живем в
цивилизованном мире, ядерное оружие никто и
никогда...
— ...видишь? След какой-то в небе,
смотри! Как будто самолёт...
Генератор зарокотал за мгновение до того, как
гипотетическая пружина в моей голове лопнула. Не знаю, смог бы я
сохранить ясность ума, если бы росгвардейцы провозились с питанием
ещё хотя бы минуту, но сильно в этом сомневаюсь. Голоса в голове
оборвались, мир покачнулся и снова наполнился привычными звуками.
На крышах зданий вспыхнули прожектора, резанувшие светом по
успевшим отвыкнуть глазам.
—
Ох*еть... — выдавил я и трясущейся рукой выудил из пачки сигарету.
Размышлять о природе произошедшего не хотелось. Хотелось выпить
чего-нибудь крепкого, покурить, снова выпить и рухнуть спать.
Нихрена это не психотронное оружие, никакой, с*ка, не отравляющий
газ! Они так не работают. А что тогда?
—
Вы щас ничего странного не заметили? — тихо спросил я у
товарищей.
—
Расп*здйство, — заявил Макс. — Я видел расп*здяйство в отношении
дизеля. А вообще ничё не видел — темно ж было.
—
Глюки ловишь? — участливо поинтересовался Артём. — Это контузия,
отвечаю. Ну ничего — пройдет. Не пройдет — голову отрежем, чтобы не
болела. Ты всё равно в неё только жрёшь.
Сил и желания поддержать шутку не нашлось. Я
положил на лавку так и не подкуренную сигарету, махнул рукой и
молча, стараясь не пошатнуться от навалившейся слабости, потопал
спать.
***
Проснулся я на удивление бодрым и
выспавшимся. Не знаю почему, но в спальном мешке и на тонком
туристическом коврике спится мне гораздо лучше, чем в любой
кровати. Да и вообще, походно-палаточную жизнь я люблю и уважаю.
Плечо правда отлежал, благо что здоровое. Потерев сначала его, а
потом заспанные глаза, уселся. Ощупал повязку на другом плече —
держится, кровью не набухла. Живём, значит. В боксе было прохладно
и накурено — народ вовсю заканчивал сборы и сновал туда-сюда в
распахнутые ворота. Снаружи урчали двигатели, где-то поблизости
бубнила радиостанция.