—
Крепко засели, — сообщил я, убирая монокль на место. — И броня у
них там, и точки огневые, похоже.
—
А кто такие, не разглядел? — спросил Артём.
—
Непонятно, — покачал я головой. — Народ какой-то в камуфляже, но
отсюда не разобрать.
В любом случае нам повезло, что Артём вовремя заметил
блокпост. Пропылив по грунтовке, мы скрылись за пологим холмом и
начали рыскать по однообразному, абсолютно безлюдному частному
сектору на окраине посёлка Емельяново.
***
Внешний вид большинства домов, да и
вообще атмосфера вокруг не вызывали никаких ассоциаций с ядерной
войной. Выглядело все так, будто просто наступила осень, и дачники
вернулись в тёплые уютные квартиры. В некоторых дворах аккуратно
припаркованы автомобили, кое-где до сих пор стоят надувные бассейны
и летняя пластиковая мебель. Только ровный тонкий слой пыли на всем
и разбитые местами стекла в окнах напоминают о том, что на самом
деле случилось. Пыль эта, по словам Макса, неплохо так тревожила
дозиметр, поэтому скорость лишний раз не сбавляли и старались
двигаться по асфальтированным улицам, которых, к счастью, тут было
немало.
—
Какой у нас план? — спросил Щукин, высунувшись между передних
сидений. — Как думаете, нас с блока вообще заметили?
—
Наверное, надо как-то в объезд ехать, через посёлок. Дорога раньше
была, — предположил я.
—
Так и делаем, — кивнул Артём. — Выскочим на трассу чуть дальше, и
двинем на Красноярск. Я бы ещё в магазин какой-нибудь заехал —
запасы немного пополнить.
—
Думаешь, тут есть открытые магазины? — с сомнением поинтересовался
я.
—
Если есть, я без налички, — расстроился Макс. — Карты по-любому не
принимают уже.
—
Не грусти, отсыплем тебе мелочи на сухарики и пиво, — хохотнул
Артём. — К центру посёлка едем. Там продуктовый большой
есть.
—
Ты сам местный? — уточнил я.
—
Не, из Ачинска вообще, — улыбнулся он. — Девчонка одна из «Тиндера»
тут жила, часто мотался.
Красноярский
край,
пос. Емельяново,
25 июня, среда,
11:45.
Радиационный фон: 43-59
мкР/ч.
Ближе к центру посёлка все чаще стали
попадаться следы произошедшей катастрофы, а вместе с ними вернулось
и мрачное, давящее чувство тревоги. Развешенные на балконах
добротных коттеджей посеревшие простыни с размашисто выведенными
надписями, навроде: «ЗДЕСЬ БРАТЬ НЕЧЕГО!», «УЕХАЛИ В АБАКАН, МАМА!»
и прочим подобным, замершие автомобили с распахнутыми дверями,
сгоревшие и разграбленные дома. Подвеска «Витары» мягко сглаживала
неровности дороги, а я с некоторой обречённостью осматривался по
сторонам, надеясь заметить хоть какие-то признаки присутствия живых
людей. Тщетно. Даже животных не видно. Емельяново было мертво,
окончательно и бесповоротно. Только пыль, пустые дома и невидимые
глазу продукты полураспада.