2.
Когда я вошел в казарму, то сразу столкнулся с недружелюбными
взглядами двух сержантов-контрактников и понял, что сейчас меня
начнут давить. В нашем взводе всего двадцать два человека. Из
последнего пополнения, мой призыв, только трое, а остальные
контрактники или прослужили год. Люди разные и есть костяк
обнаглевших старослужащих. Вот и развели дедовщину при
попустительстве командиров, которые больше времени проводили за
пределами части, чем с солдатами.
Двоих парней из моего призыва сразу сломали, надавили
психологически, толпой, и они прогнулись. Поэтому теперь они
убирают туалеты, звонят домой, чтобы родные поскорее прислали
посылку, и бегают для «стариков» и «контрабасов» за сигаретами. А
со мной так не вышло. Я уперся и стоял на своем – приказы выполняю,
а «просьбы друзей-сослуживцев» меня не касаются. Так что от меня
отстали, и первые три недели я отслужил относительно неплохо.
Здоровья хватало, в нарядах без залетов, спортивные нормативы
сдавал – спасибо дядюшке, который заставлял меня заниматься
рукопашным боем и ходить в стрелковый клуб, а потом гонял за курево
и пиво. Но вчера сержанты Алиев и Макаркин, двадцатипятилетние
любители покурить план, которые не нашли себя на гражданке, снова
начали наседать, и я ответил резко. Потом заступил в наряд по
кухне, сутки отстоял и, ожидая неприятностей, вернулся в
расположение.
«Что теперь будет? – стараясь выглядеть уверенно и спокойно, я
подошел к своей койке и присел. – Наверняка, ничего хорошего
ожидать не стоит».
Взгляд скользнул по моей тумбочке, которая была приоткрыта, и я
в нее заглянул. Пусто. Внутри ничего. Ни вещей, ни зубной пасты, ни
тетрадки с ручкой, ни иголки с ниткой, ни остальных мелочей,
которые обязан иметь каждый солдат. Мне устроили мелкую пакость.
Скорее всего, содержимое тумбочки выкинули в мусорку за казармой
или поделили, и это только начало.
- Слышь, Ванятка, - рядом замерли Алиев и Макаркин, - подшиву
свежую сделай.
На мою кровать упали два кителя, и я посмотрел на Магу Алиева,
который это сказал и теперь нагло лыбился.
«Дегенераты, - подумал я, глядя на сержантов, и почувствовал,
как в душе закипает злоба. – У одного волосы начинают расти от
бровей, не иначе, кровосмешение. У другого морда неровная, родители
алкаши. И эти мрази будут мной помыкать? А хрен вы угадали!»