Сегодня именно такой день. Котел
сдерживаемых эмоций переполнился.
Меня и еще почти полсотни более
молодых подростков похитили. Это то немногое, что я могу сказать с
уверенностью. Их главный, Корза – чтоб ему демоны в адский котел
масла не подливали – он забрал у нас имена. И это страшно! Не
помнить ни как тебя зовут, ни где учился, ни кто твои близкие, ни
даже то, во что был одет во время похищения. Вообще
ничего.
Воспоминания всплывают только
ассоциативно. Вспомнил о наручниках на руках и точно знаю, что
никогда раньше меня в них не заковывали. И так во всём. Алюминиевая
кружка, сходить в туалет в углу, не пялиться на ничем не прикрытую
грудь соседки. Я не помню, чего именно не помню. И потому для меня
– эта клетка и комната, где нас держат – и есть весь
мир.
Я тут поспрашивал соседей. Ну тех, кто
еще жив. Нас затаскивали в машину, прикладывали к лицу тряпку с
дурно пахнущей гадостью, и дальше мы все оказывались тут. Черте
где! Большое полукруглое помещение. Вдоль стен стоит девять клеток,
по три похищенных человека в каждой. Из одежды – трусы, да и то не
на всех. Окна закрыты черной пленкой. Воздух сырой, осенний, и
только по перепаду температуры дня и ночи я смог понять, что
нахожусь тут уже примерно семь дней.
Похитители приходили раз в пять-шесть
часов. Более точного времени никто из тех, кто попал в плен раньше
меня, назвать не смог. А после начала избиений даже на разговоры
сил не оставалось. Нас били без какой-либо конкретной цели.
Мучителям не нужен был выкуп, сведения о счетах или продажа нас на
органы. Складывалось впечатление, что само похищение с последующими
избиениями и было их целью. Лишить свободы, имен, одежды, чтобы
потом забить до смерти.
И так все семь дней, днем и ночью.
Мучители подходили к клеткам не спеша. Они шли и кричали
“Корза-Корза-Корза!”, нагоняя страху. Делали круг по клеткам,
проводя железными ключами от замков по прутьям решетки. От звука
удара металла о металл подростки начинали орать от ужаса. Уже на
второй день звон ключей вызывал плач у большинства
похищенных.
А потом начинался круг избиения. Снова
и снова, каждые пять-шесть часов. Одного за другим нас вытаскивали
из клеток и били так, чтобы ничего не сломать и не нанести
смертельных увечий.
– Давай, кричи: “Во имя Корзы! Во
славу Корзы!”, – на еле живую девицу орал быковатый надзиратель. У
него бугры мышц выпирали из-под одежды. – Кричи! И боль уйдет.
Кричи-кричи-кричи! Ор-р-р-ра!