– Пустишь дело на самотек… и Златка
погибнет, я сам за тобой приду. И никакой закон тебя от пули не
защитит!
– Пули? – такую угрозу Ворошилов уже
не мог оставить без внимания. – Ты, старый, совсем страх перед
законом растерял?
– Мне терять…
– На суде расскажешь, умник! –
Ворошилов огляделся и, поймав взгляд знакомого сержанта, сидящего в
дежурке, указал тому на охотника. – Этого в камеру! За угрозу жизни
полицейскому при исполнении. Вечером приду и оформлю как
полагается.
Уже выходя из полицейского участка,
Ворошилов получил смс-ку от коллеги, работающего в другом
полицейском участке. Никаких конфиденциальных данных. Всего пара
цифр, значение которых поймет получатель.
“13”… еще тринадцать
зарегистрированных заявлений о похищении в соседнем районе. А это
значит, что размах преступления достиг регионального уровня.
Ворошилов уже убрал телефон в карман, как пришло еще одно
сообщение, от того же отправителя.
“У Столыпина на одного меньше. Про
других пока не знаю, но и там всё совсем не тихо. Из столицы уже
вызвали особых спецов из тех, что пробудились, но не перебрались в
Тальзеур”.
Чего действительно не знал Ворошилов,
так это того, что к вечеру первого дня с заявлением о похищениях
обратилось меньше трети пострадавших. Начавшееся следствие так и не
нашло ответа на главный вопрос.
Зачем кому-то потребовалось похищать
аж пятьдесят незнакомых друг с другом человек?
Похищение, темнота, избиение. Затем
снова темнота, стакан воды, два куска черного хлеба и спустя четыре
часа снова избиение. Наверное, стоило бы начать свой рассказ с
того, как именно и зачем нас похитили, но без одной важной детали
эта история будет выглядеть неполной и недостоверной. Она как
грязная кровь… пронизывает всё происходящее. Как в моем прошлом,
так в настоящем и будущем.
Терпимость – это мой грех. Не благо, а
именно грех. В течение длительного времени я могу терпеть шум от
соседей, грубость, побои, голод, жажду и даже издевательства.
Моральные или физические, не важно. Однако в такие моменты мой
котел гнева потихоньку закипает.
Эмоции не вырываются наружу, а
накапливаются. Если ситуация не меняется, котел заходится паром,
гудит от напряжения и наконец взрывается. Причем происходит это
тихо… обманчиво тихо. Пальцы сжимаются в кулак, и вот тогда обертка
мирного тихони слетает. А прячущееся внутри меня зло – неудержимое,
не знающее законов и норм морали, – вырывается наружу.