— Око позволяет определить ранг
владения Благодатью, — шепнул отец мне на ухо. — Он прекрасно
знает, что ты - “десятка”. Хотя сейчас уже никто в этом не уверен.
После того, что ты только что здесь устроил…
Корф снова улыбнулся.
— В том и дело, что уже не
“десятка”. И даже не “девятка”. У вашего сына ранг явно повыше.
Когда я ломился в его сознание, сопротивлялся не только
установленный блок, но и сам Михаил. И скажу, что у вашего сына
получалось держать оборону куда лучше, чем у барьера, который вы
наспех установили на его памяти.
Я с опаской взял Око в руки. Едва я
дотронулся до камня, тот начал часто мерцать, а через несколько
мгновений вспыхнул насыщенным фиолетовым цветом.
Отец, Оля, бабушка и Корф синхронно
переглянулись.
— Не может быть… — прошптала
сестра.
— Невозможно, — кивнул отец. —
Как?
Я пялился на свет Ока, не понимая
происходящего.
— Что это значит? — обратился я к
Корфу. — Объясните, пожалуйста.
— Седьмой ранг владения Благодатью,
— ответил он.
— Выше, чем у меня, — отозвался
отец. — Но… Как?
Тайный советник вытянул руку и
сложил ладонь лодочкой. Я вернул ему медальон.
— Кажется, родовые духи Соколовых
решили сделать юноше подарок, — сказал ищейка. — Однако у меня все
равно остались вопросы.
— Теперь у меня они тоже появились,
— отозвался я.
Тайный советник обернулся к
отцу.
— Николай Владимирович, как вы
умудрились временно повысить ранг?
Отец снял с пальца массивный
перстень, сделал какой-то ловкий жест пальцами, и тот раскрылся.
Удобно. Колечко с секретом.
— Принял винамий. Теперь уже нет
смысла скрывать, — вздохнул папа. — Двадцать лет ждал подходящего
случая…
Я покопался в дырявой памяти
прежнего Михаила. Он слышал о винамии, но никогда не пробовал его.
Этот редчайший минерал добывали в Уральских горах, толкли в порошок
и продавали наделенным Благодатью за сумасшедшие деньги. Грамм
винамия стоил как целая квартира. А все потому, что на короткое
время винамий позволял увеличить ранг Благодати.
Так вот как отец смогл провернуть
все это… И если он меня так крепко шарахнул, то какой же тогда ранг
был у Корфа? Третий? Второй?
Что-то расхотелось называть его
Пистолетом Пистолетычем, пусть даже и не вслух.
— Так я подхожу? — напомнил я,
наблюдая за тем, как Корф вешал Око на шею.
— Да, вполне.
— Для чего подходит? — отец
наконец-то справился с удивлением. — Михаилу восемнадцать только
через подгода. До этого момента его опекуном являюсь я. И мне
следует знать, на что придется согласиться.