– Не в этом дело.
– Тогда в чем?
– Мам, я, правда, не могу тебе
сказать, – чувствуя, какой у меня виноватый голос, сказала я. – Ты
же знаешь, как я боюсь саму себя сглазить.
– Знаю, – вздохнула мама. – Я
тоже всегда за тебя кулачки держу. Тебе слишком все легко дается.
Ты добиваешься всего, за что ни берешься. Я потому и боюсь
отпускать тебя на такое рискованное дело.
– Мам, ну, правда, это не так
уж и опасно. Тысячи людей этим занимаются, а случаются неприятности
у единиц. И то в основном по глупости или от
невнимательности.
– Ох. Ладно, дочка, я знаю, что
тебя все равно не переубедить. Только, пожалуйста, будь осторожной
и собранной.
– Конечно.
Из открытого люка – поток
холодного воздуха. Он ощутимо наваливается, отталкивая меня вглубь
салона. Но я наклоняюсь, уравновешивая давление.
Передо мной спина Андрея с
горбом парашюта. Он делает шаг вперед и как-то сразу пропадает из
поля зрения. Инструктор, опустив руку, перегораживает проем
люка.
Я подхожу вплотную к кромке. За
овальным отверстием огромное синее небо и далекая буро-серая
осенняя земля.
Как же страшно!
– Пошла!
Инструктор убирает руку, и
теперь между мной и двухкилометровой пропастью нет
ничего.
В животе холодный комок. Такой
знакомый и, как мне казалось, забытый. Нет! Этому страху я не
поддамся, хватит той фобии, что уже у меня имеется!
И я отключаю страх, запираю его
в стеклянный сосуд и затыкаю пробку.
Шагаю в пустоту.
Воздух бьет меня сбоку и снизу,
он хватает за одежду, пытается меня перевернуть, проникает под
резинку очков, заставляя слезиться глаза. Мир вокруг меня крутится
и несется навстречу.
Рука тянется к кольцу, и
пальцы, судорожно вцепившись в него, с силой дергают. За спиной
шуршание. Резкий рывок. Еще один.
Я, как кукла, закачалась под
распахнувшимся куполом.
И только теперь поняла, какая
кругом красота!
– Ну что, договор в силе? –
спросил меня Андрей.
– Ага. Куда пойдем?
– Знаешь… – Андрей посмотрел
через стекленные двери на противный моросящий дождик. – Давай,
может, ко мне в общагу?
– Ну… – замялась я. – А меня
пустят?
– Конечно, у нас только поздно
вечером девушек не пускают, да и то…
– А твои
сокамерники?
– У них сегодня шесть пар. Так
что заявятся не раньше восьми. У нас с тобой будет целая куча
времени!
– Ладно, уговорил!
И мы, выскочив под дождь, не
раскрывая зонтиков, побежали от лабораторного корпуса к
общежитию.