Литерный эшелон - страница 35

Генерал кивнул:

- Положим, что так. При всем при том, все же сообщите в разведку, мол, по нашим сведениям, иностранные державы интересуются… Пусть перепроверят.

Майор кивнул, и едва заметно выдохнул. Но слишком рано.

Генерал продолжил:

- В Кисловодске, к слову, во время одной экспроприации террористами, пожелавшими остаться неизвестными, было применено оружие, по словам выживших стреляющее как пулемет, но по размеру не больше карабина. На месте преступления во множестве остались гильзы с виду от «парабеллума».

- Пулемет размером с карабин? На пистолетных патронах? Это невозможно!

- Вот и разберитесь, насколько невозможно! Пошлите кого-то из наших сыскарей, положим Лещинского.

Майор покрутил перышко в пальцах:

- А может сразу передать это в Главное артиллерийское управление?..

- Прекратите, Герхард Павлович. Нас однажды погубит то, что мы сваливаем с одной головы на другую. Я понимаю, наша работа такая, что приходится иметь дело с безумцами, шарлатанами. Шляемся по кунсткамерам и паноптикумам – вдруг встретится Homo troglodytes. Но может статься, что пропустим мы какой-то пустячок, спишем на глупый слух. А потом окажется, что прогресс ушел далеко вперед, а мы, косолапые, остались.

Майор кивал в такт со словами генерала – не то из приличия, не то действительно соглашался.

В дверь постучали.

- Войдите, – разрешил генерал.

На пороге появился подпоручик, в его руках был обрывок телеграфной ленты.

- Ваше превосходительство… Штабс-капитан Грабе на проводе. Телеграфирует…

- И что он пишет?

Подпоручик покачал головой:

- Просит вас к аппарату. Требует ваш «ключ».

- Хорошо… - кивнул Инокентьев, и повернулся к сидящим за столом. – Господа, нам придется прерваться.

-

Оставшиеся офицеры ждали в кабинете. Курили у окна, говорили о каких-то пустяках.

Лишь раз Горский спросил у Литвиненко:

- Герхард Павлович… Как думаете, о чем Грабе сейчас пишет?

Майор прислушался к телеграфическому треску, доносившемуся через коридор. Покачал головой:

- Решительно ничего разобрать невозможно. Одни цифры. По коду работают…

Шло время. Телеграф азартно плевался шифром.

В комнате совещаний стало сизо от табачного дыма.

Наконец, стук ключа смолк.

На пороге появился задумчивый генерал-майор.

- Простите, господа… Сегодняшнее совещание мы, пожалуй, отложим…

…По случаю отъезда хозяев прислуга жила себе в удовольствие.Ходили друг к другу в гости, грели несчетные самовары с чаем, сидели за полночь.Если не надо было идти на базар – спали долго. Потом, после чая, неспешно принимались за дела по дому: сушили подушки, выколачивали пыль из матрасов и ковров.Снова садились за чай.Когда дело шло к обеду, во двор дома Стригунов зашел Андрей Данилин. Его тут же узнала старая кухарка – она приходилась подпоручику троюродной теткой. В общем родственницей, но не настолько близкой, чтоб рассчитывать на что-то существенней рублей трех в долг.Андрей порылся в памяти: старушке он был должен, но расплатился перед отъездом. И теперь она, похоже, была чистосердечно рада его видеть.- Ай, ваше благородие! Андруха! Тебе наш поклон! Никак приехал, касатик?Данилин улыбнулся:- Здравствуйте, тетя Фрося! Только сегодня ночью прибыл в Москву скорым поездом.- Хорошо ли доехал? Приятная ли компания была в поезде?- Великолепная просто! С самого Тайшета ехал в купе один.- А откель? Аленка говорила, что ты не то у самоедов, не то у айнов…- С Чукотки.- Ну и как там, в Чукотке?Андрей осмотрел двор. Ветер качал осиротевшие качели.- Да так, живут люди… - ответил Данилин задумчиво. - Вы мне Аленку не позовете?- Ой, а барышни нет. Они на дачу уехали, в Суково. Да ты заходи, чайку попьем...- В другой раз, тетя Фрося. Я завтра уезжаю и мне нужно Аленку повидать. Боюсь, за чаем не успеть…- Ну, гляди!-За пятачок на трамвае Андрей доехал до Арбатских ворот – дальше вагон не шел.Можно было пересесть на конку, но до вокзала оставалось недалече. На Смоленском рынке за сэкономленную мелочь офицер купил небогатый букет из ромашек да фиалок. Прошелся меж рядов, поскольку ел последний раз еще в поезде, купил полную фуражку кислых вишен.Затем спустился вниз к реке, через Бородинский мост перешел ее и направился к зданию Брянского вокзала.Но вот беда: пока он ходил по базару, ушел поезд, на который он собирался.Пришлось долго ждать следующего, коротать время, глядя на рельсы да вагоны.Поэтому в Суково он оказался уже вечером. Сошел на станции, зашагал по шпалам. За выходным семафором спешащий вслед за солнцем паровоз дал гудок. Андрей шутливо отсалютовал ему и свернул на знакомую тропинку. Пошел по ней к дачам.На поляне, у входа в поселок, резвились в салки дети. В бадминтон играли ребята постарше, среди них была Аленка. Наблюдая за ними, взрослые тихонько бражничали на веранде.Аленка почти сразу заметила Андрея, но нарочно сделала вид, что не увидела его. Тот же стоял в сторонке, не решаясь подойти, попасть в поле зрения родителей.Подруги тоже молчали, тихонько хихикали, находя это комичным.Наконец, одна девчонка не выдержала.- Аленка! Там твой юнкер приехал. Подойди к нему, что ли… А то глаза сломает об нас – кому он слепенький нужен будет.Аленка действительно отошла.Данилин стоял под деревьями, заложив руки за спиной. Когда подошла барышня, поздоровался:- Здравствуйте, Алена Викторовна.- Здравствуйте, Андрей Михайлович…- Я приехал.- Вижу. И что дальше?Из-за спины Данилин вытащил простенький букетик - ромашки да фиалки.- Это вам!.. – и стушевавшись, продолжил. - Извольте со мной прогуляться…Долго шли молча. Под деревьями уже просыпалась ночь, но в аллеях сада еще держался вечер. В небе кружили последние ласточки – гениальные летуньи.С яблони девушка сорвала с виду спелое яблочко, вытерла о рукав, надкусила, осмотрела надкушенное место.- Это яблочко уже кто-то ест, – сказала она. – Здравствуй, червячок!И зашвырнула яблоко с обескураженным червяком куда подальше.- Что же вы молчите? – спросила, наконец, Аленка.- Вами любуюсь. Завтра у меня поезд с Николаевского вокзала. Уж не знаю, сколько месяцев мы с вами не увидимся. Вот и запоминаю, какая вы - запасаюсь красотой впрок.- А где же вас носило доселе?- Я же писал - в Сибири, на самом ее краю, на Чукотке. Там, где плавал барон Толль. Море Норденшельда, Восточно-Сибирское…Аленка скуксилась, ее губки превратились в две тонкие алые нити:- Врете вы все! Вы в Японии были! А там всем известно - на каждом шагу гейши.- Да честное благородное слово - я из России не выезжал… У меня и паспорта нет!- Что-то вы все ездите, ездите, а толку с этого чуть. Наверное, вы плохо учились в училище, и теперь - мальчик на побегушках!- Я был вторым на своем курсе…- Тогда почему вы не служите в лейб-гвардии? Или хотя бы в столицах?..- Оттого, что там служить дорого… А так - я на полном коште у державы.- Стало быть, столицы вам не по карману…- Ну да…Где-то на станции свистел вечерний поезд.Стремительно темнело. Ночь выползала на тропинки, ласточки прятались под крыши, но в небе появлялись другие существа, столь же виртуозные в полете…- Смотрите! Мыши летучие! Я их боюсь!..- Да полно вам! Чего их боятся! Они, конечно, некрасивы, но все одно – тварь божья…- Ай, тоже мне Лев Толстой выискался! У меня волосы светлые, а они увидят яркое – и бросаются! Давеча к Лушниным на свет в окно залетела! Все перепугались! Говорят, такое к покойнику!- Мышь-то, наверное, не меньше Лушниных испугалась! А чтоб мыши ваши волосы не видели – наденьте мою фуражку…- А платье мне куда девать прикажите?Как раз подошли к калитке дачи Стригунов.- Все, дальше меня не провожайте! – распорядилась Аленка. - А то папенька увидит, разругается!Остановились. Посмотрели друг другу в глаза.- Ну почему?.. Ну почему - у всех кавалер как кавалер, а у меня - бедный юнкер, который мотается Бог знает где, которого и родителям показать стыдно!- Я не юнкер уже - я офицер…- Молчите уж! Я читала про ваших чукч! Они ведь людоеды - стариков своих в голодную зиму едят без соли и хлеба! А вас бы съели, чтоб было бы?..- Ничего страшного. Вы бы нашли другого кавалера.- Глупый мальчишка, юнкер, прости-господи! Я же из-за тебя волновалась!И вдруг Аленка стала лупить Андрея букетом. Листья и цветы летели на землю, но Данилин стоял как вкопанный.- Вот тебе! Вот тебе еще! Чтоб не уезжал!!! Чтоб чаще писал! – и внезапно стихла. - Простите, Андрей Михайлович…- Да не за что прощать. Я, напротив, рад…- Чему же вы рады?- Тому, что не подарил вам розы…Аленка поцеловала его в щеку, и, испугавшись своей смелости, убежала.Данилин остался у калитки, и долго смотрел ей вслед.Надо было возвращаться в Москву, что было затруднительно в это время суток. Пришлось бы идти пешком, но из боковой аллеи сада вышел дед Аленки.- Господин подпоручик, не соблаговолите ли чайку попить с ветераном турецкой кампании, – предложил он. - Не спиться мне, старому…-В беседке на столе стоял самовар, три чашки. Над этим всем висел фонарь «летучая мышь».Дед налил чай Данилину. Подал чашку:- Пейте на здоровье…- Вы слышали?.. – спросил Андрей, сделав для приличия глоток.- До последнего словечка. Уж простите стариковское любопытство. Аленка вся в бабку-покойницу пошла. Царство той небесное. Тоже своенравная была, паняночка, полячка, варшавянка. Мы в Польше познакомились, во время тамошнего мятежа. Я приехал усмирять, а она меня кипятком из окна… Я в дом - думал нагайкой по заднице. А увидел ее, говорю, мол, когда это безобразие закончится, не соблаговолите ли со мной посетить полковой бал. И ведь вальсировать тогда я не умел, косолапый. Она учила… А потом настояла, чтоб я в Москву перевелся. Если б не покойница - вернулся бы на Батюшку Дон.Старик нацедил себе чая, присел.- Я вот молодой был, мечтал: остепенюсь, дом поставлю с садом. И чтоб в нем непременно много абрикос. Люблю я их. А приехали сюда - и дом, и самовар, и абрикосы растут. Только не цветут они тут ни шиша.- Отчего?- Холодно, цвет вымерзает. В иную весну костры жгу всю ночь - не помогает. Сын хотел покорчевать - я запретил. А вдруг зацветут? В прошлом веке, говорят, соловецкие старцы растили у себя арбузы. О чем это говорит?- Это говорит, что трудолюбие все превозмогает…- Ан-нет. Это говорит о том, что раньше зимы теплее были… Вот и с ними, с девами так надо - терпеть, авось и потеплеет…Самовар остывал, чай был не очень горячим, и чашка оказалась выпита быстро.Андрей стал подниматься:- Мне пора. Еще надо в Москву выбраться, завтра у меня поезд.- Во сколько?- В полдень. Я сейчас же пойду, к полуночи буду в Москве, на вокзале переночую…- Бог с вами, господин подпоручик. Как бишь вас звать, запамятовал?..- Андреем.- Доброе имя… А по батюшке?- Михайлович.- Вот и ладно. А я – Иван Федорович, будем знакомы! Вы у меня во флигельке переночуете – я вам постелю. А утречком – на поезд, в Москву – и далее на все четыре стороны. Нечто я нехристь окаянный, чтоб гостя на ночь глядя отпускать. А давайте в честь знакомства наливочки выпьем? Мне кум недавно передал!-Тем временем, Аленка сидела в своей комнате. Перед ней лежала раскрытая книга. Меж ее страниц она прятала остатки цветов из подаренного букета…