Аленку потянуло в сон. Однако Аглая увлеченно смотрела на
Лихолетова и улыбалась своей самой прекрасной улыбкой.
- Понизится ли прибыль вследствие возрастания производства и
вызванного этим расширения спроса или нет — зависит исключительно
от роста заработной платы, а повышение последней, за исключением
короткого периода, зависит в свою очередь от легкости производства
предметов пищи и необходимости рабочего… - продолжал Олег.
Этой скучнейшей фразе Глаша засмеялась как удачной шутке.
Аглая обладала удивительно звонким, красивым смехом. И чтоб не
говорили ей кавалеры, на какие бы серьезные темы с ней не пытались
обсудить, она мило улыбалась и порой смеялась. Из-за этого половина
кавалеров считали себя остроумными, а другая половина –
идиотами.
Андрей Данилин, между прочим, был того мнения что Аглая Лушнина
премилая, но дура.
Только Лихолетов, вероятно, принадлежал к третьему типу: считал,
что им просто невозможно восхищаться. И вел себя в соответствии с
этим представление о мире. Поэтому друзей у него было мало, а
преданных – так и вовсе не имелось.
Тогда Аленка об этом не знала.
Она думала: вот и у Глашки появился кавалер. Ну или вот-вот
появится. А она останется в старых девах с таким вот подпоручиком,
которого носит, где угодно, но не по Москве. Промелькнула мысль: А
не отбить ли кавалера? И в самом деле, отчего бы и нет?.. Дурам, в
смысле, таким как Глаша – везет… Еще одного найдет.
Когда сели пить чай, Алена нарочно села напротив пары, напустила
на себя печальное выражение лица, ожидая, что тоска их сблизит.
Затем будто невзначай поправила волосы. Те заструились золотыми
каскадами.
Это не осталось незамеченным.
Лихолетов отвлекся от Аглаи, взглянул на Алену. Проговорил:
- У вас такие красивые волосы…
- Только волосы?..
- И глаза красивые... И печальные... Особенно правый.
Алена фыркнула и сделала вид, что обиделась. Лихолетов этого не
заметил, и обернулся назад, к Глаше. После этого Алена обиделась на
него окончательно и бесповоротно.
Оно и к лучшему.
Пока шел дождь, беглецы шли медленно, набирая полные сапоги
грязи и воды.
Не было видно солнца за тучами, не говоря уже про луну и
звезды.
Вчерашние каторжане покрылись грязью, заросли, щеки от голода
впали.
Сухарь, брошенный в бушлат Пашки, от дождя размок, превратился в
кашу, которую беглец съел, слизывая с пальцев.