— Франси! А почему ты, обладая такими дарами как умение делать
настойку и торговать, сидишь в кухарках? — Антону после второй
кружки настойки стало легче. Спаниель уютно улегся у его ног.
Печаль разлуки с родиной отступила и новые заботы стали захватывать
его все больше и больше.
— А кому мои таланты тут нужны, милорд? Всем только дай пожрать
и все. Вот и стала кухаркой... как Роза померла. Меня, когда замуж
выдавали, думали за человека…
— Франси! — воскликнул Флапий слегка заплетающимся языком. — не
распускай... Ик.. Ой. Язык.
— Ну я наелся. Спасибо, — произнес Антон. — Хочу помыть ноги и
лечь спать. И это. Может от отца неношеная обувь осталась. Эта уж
больно вонюча.
— Флапий проводит вас, милорд, в вашу спальню. Я таз с водой
принесу и батильоны. Еще вам одежда другая нужна… Я что-нибудь
подыщу.
— Но только не эти стремные штаны как на отце, — зевая ответил
Антон. Он поднялся и следом вскочил спаниель, завилял
хвостиком.
— Пошли, Патрон, спать, — позвал он собаку. — Утро вечера
мудренее.
Пес, выражая полное согласие со словами нового хозяина, и
принимая свою новую кличку, побежал рядом.
Антон придумал собаке кличку первую, что пришло в голову. Как
звали пса раньше, он предоставления не имел, а угадывать, не было
желания.
В спальне стояла большая деревянная кровать, на которой облаком
возвышалась перина. На стене висел такой же светящийся
кристалл.
— Ноги сами обмывать будете или я это сделаю? — Совершенно
невозмутимо спросил Флапий.
— Сам. Ты лучше скажи, что это за светильники такие и как его
потушить? Антон кивком головы показал на кристалл.
— А зачем его тушить? Он сам погаснет. К полуночи. Эти фонарики
днем запасают свет, в темноте отдают. Давно висят. Еще до вашего
отца и деда появились тут. Конечно не так светят как раньше… Сейчас
такие уже не делают. Зато масло экономят и не надо по ночам свечи
жечь. Ну вы оставайтесь, милорд, а я пошел. Завтра по утру поедем,
значит… — Он зевнул, прикрыв рот ладошкой, и вышел.
Вскоре с тазом и полотенцем появилась его жена. Поставила у
кровати таз. Разогнулась и спокойно произнесла:
— Если по нужде приспичит, то бадья под кроватью. Туда и по
серьезному можно сходить. Отдыхайте милорд.
Антон подождал когда женщина выйдет и стал раздеваться. Помыл
ноги с желтой травой. В этой воде постирал носки. Огляделся где их
повесить и, не найдя ничего, повесил на креплении светильника. На
пятках дошел до кровати и лег. Патрон уже вовсю хозяйничал, утопая
в пуху и пытаясь найти удобное место он возился, терся и
фыркал.